Крымское ханство в XVIII веке - [41]
Максуд-Герай-хан I (1185—1186; 1771 — 1772) в этом своем новом положении жил в свое удовольствие — пил, ел, требовал из казны денег на свой комфорт; до всего другого прочего ему мало было заботы. Сменили двух состоявших при нем квартирмейстеров, Мухаммед-агу и Ахмеда-эфенди, не нашедших способа сводить концы с концами, — ничто не помогало; наконец рационы, отпускавшиеся натурой, переложены были на денежный эквивалент: хану стали отпускать из казны по тридцати пяти тысяч акче в месяц. Тогда свита его, не довольствуясь этим содержанием, принялась грабить и разорять жителей окрестных деревень, так что уже в османской армии возникло неудовольствие по поводу такого безобразно-тунеядского поведения татарских братьев по оружию. Слухи об этом дошли до султана; вопрос о хане подвергнут был обсуждению государственного Дивана, и Максуд-Гераю был послан строгий фирман с напоминанием о том, что он избран для того, чтобы бороться с врагами и делать во время зимовки при всяком благоприятном случае нападения на неприятеля, а не для того, чтобы творить всякие насилия бедным жителям и даром проедать деньги, с трудом добываемые казной на его содержание.
Под влиянием этого внушения свыше татары принялись за дело, и тут оказалось, что услужливый дурак опаснее врага: в то время как у садразама уже состоялось, но пока держалось в секрете условие с русским главнокомандующим о перемирии перед Фокшанским конгрессом, вдруг он получает от Максуд-Герая письмо с извещением, что тот с 300—500 находящимися при нем татарами выступил из Рущука для соединения с никопольским отрядом и собирается переправиться на ту сторону Дуная, чтобы произвести атаку на неприятеля, а коли это не удастся, то ограбить и разорить мятежных райю. Это известие произвело страшный переполох в главной квартире, потому что такая выходка хана могла испортить все дело, уничтожив только что заключенное перемирие. Тотчас же был послан знакомый уже нам Атау-л-Ла-бей курьером остановить затею хана; он едва успел догнать двинувшийся отряд и вовремя воротить его.
Неудачный исход Бухарестского конгресса повел к неприятностям для обеих воюющих сторон. Русские войска, истощенные затянувшейся борьбой, по временам оказывались не в силах одолеть турок. Турки же, возбужденные своими незначительными успехами, окрылялись надеждой на полное торжество и все глубже втягивались в войну, пока не потерпели полное фиаско. Крымцы тоже не остались спокойными зрителями происходивших пред ними и из-за них событий. Ободренные уступчивостью России на Бухарестском конгрессе, которой, кстати, был недоволен калга Шагин-Герай, и некоторыми успехами османского оружия, крымские татары — во всяком случае, часть их, — опасаясь ли мести Порты в случае ее торжества или же тяготясь, по мнению турецких историков, несправедливым обращением с ними русских, стали опять заискивать у Порога Счастья и слать одно за другим письма, в которых изъявляли раскаяние.
Турки, конечно, обрадовались такому повороту в настроении татар и решили во что бы то ни стало настоять на исполнении желаний, выраженных крымцами в покаянных посланиях. С этой целью вызвали отставного хана Девлет-Герая из его чифтлика в столицу и спросили его мнения насчет освобождения Крыма силой оружия. Он отвечал, что он знает весьма легкий путь к этому. Его послушали: набрали, с помощью сераскера Джаныклы Али-паши, двадцать пять тысяч пехоты, посадили ее в Синопе и в других пристанях на корабли, дали Али-паше авансом за грядущие заслуги звание везиря и снарядили таким образом экспедицию в Крым. Все это устроилось помимо и без ведома числившегося крымским ханом Максуд-Герая, который проживал то в Рущуке, то в Никополе, спокойно получая и проедая ежемесячно по тридцати пяти тысяч гурушей. Узнав о приглашении к Высочайшему Стремени Девлет-Герая и об отправке его в экспедицию в Крым, Максуд-Герай счел это обидным для своей чести знаком лишения себя ханского звания, собрал пожитки и со всей свитой 20 ребиу-ль-эввеля 1187 года (11 июня 1773) поспешно удалился в свой чифтлик. Верховный везирь довел об этом до высочайшего сведения, и, как утверждает Васыф, издан был султанский указ о ссылке Максуд-Герая в Татар-Базарджик и наказании его за такое дурное поведение. Крымский историк Халим-Герай о финале кратковременной карьеры Максуд-Герая говорит немного иначе, а именно: «Командирование Девлет-Герая в Кубань (а не в Крым, как говорит Васыф-эфенди) причинило неудовольствие его (Максуд-Герая) гордой натуре, и он без позволения отправился в свой чифтлик. Это вызвало гнев достохвального падишаха, и тотчас его сослали в Самаково; потом он был прощен и получил разрешение опять поселиться в своем чифтлике».
