Крым - [8]

– Дальше? Да все просто и даже буднично. Обычный день, солнце, море, туристы… И тут солдаты с матросами засуетились. Несколько кораблей военных вдруг из бухты в море сорвались, военные своих домочадцев по городу собирали и в штольню уводили. И только часа через два сирену включили. Многие даже не поняли, в чем дело, – люди же на отдых приехали и предпочитали не обращать внимания на причуды местного населения. А кто посмекалистей, в штольню побежал. И я с сыном в том числе… – Чернец кивнул в сторону Слимака и замолчал на несколько минут, погрузившись в омут тяжелых воспоминаний. В это время они уже оказались на площадке под навесом. Прямо перед ними, укрывшись в глубокой нише, располагались огромные многослойные створки батопорта, охраняющие вход в штольню.

Что стало с теми, кто остался по другую сторону спасительных стен Объекта, Пошта выяснять не стал. Он уже слышал десятки подобных историй: отчаянный стук в гермодвери, приглушенные крики, мольбы о спасении и яростные проклятия. А потом тишина. Ему было интересно совсем другое – что стало с выжившими?

Пошта заглянул под навес, проведать, как дела у улиток. Те и не думали никуда уходить, деловито ползали вдоль границы подъема. Одна из тварей решилась было попробовать подняться вверх, но движение вверх ей явно давалось с большим трудом. Преодолев за пару минут чуть меньше метра, улитка дала задний ход.

Ее товарки, не теряя времени даром на бесполезные попытки забраться на гору, уже доедали погибшую особь. Это было не самое приятное зрелище, и Пошта поспешно отвернулся.

– Ну что, хлопцы, как будем через них прорываться? – поинтересовался он у аборигенов. – Лично у меня боезапас небольшой, на всех этих милашек точно не хватит.

– А нам и не нужно пули на них тратить, – старик встал и указал рукой на вершину горы. – Видишь, вон тропка петляет? Это кратчайший путь на противоположный склон, а там второй вход в штольню.

– Ясно-понятно, – покивал Пошта, и только спустя несколько мгновений понял смысл сказанного. – Эй, подожди! Ничего не ясно! Ты же говорил, что там выход в море, и он заварен. Да и к тому же отвесный склон, и высота в несколько десятков метров!

Аборигены переглянулись и мелко затряслись. Хотя противогазы глушили их голоса, но даже сквозь плотную резину было слышно, что они просто умирают от смеха. Отсмеявшись вдоволь, младший сталкер примирительно поднял руки:

– Прости нас, просто мы тут совсем одичали, развлечений нет, вот и ржем, как обкуренные, над всякой ерундой. Гермоворота действительно заварены, и высота там приличная. Но проникнуть в штольню все же можно. – Только коня твоего не удастся с собой взять, так что…

– Ничего страшного, – улыбнулся Пошта. – Он у меня мальчик самостоятельный, сможет о себе позаботиться. Так что показывайте, где там ваш черный вход…

* * *

Парня звали Зубочисткой, и с первого взгляда было понятно, за что – длиннющий, худющий, весь какой-то изломанный, гнущийся в суставах, с выпирающими коленками и локтями – он и вправду напоминал пожеванную и выплюнутую зубочистку. В довершение образа он еще и постоянно что-то держал в зубах – то палочку, то авторучку, то карандаш. Зубы его, редкие, желтые, кривоватые заслуживали отдельного упоминания – вкупе с давно не стриженными и никогда не мытыми волосами цвета пыли они делали Зубочистку на редкость непривлекательным типом.

Впечатление рассеивалось, когда Зубочистка начинал говорить. Такой вот нескладный уродец был неглуп, доброжелателен и (в меру данных природой способностей) амбициозен – насколько может быть амбициозен юноша лет двадцати, выросший под землей в общине сдвинутых на всю голову выживальщиков.

Небо Зубочистка видел за свою жизнь всего пару раз, и то через мутные стекла противогаза, а потому честолюбие его было направлено на карьеру сталкера. Лазить по радиоактивным руинам и добывать хабар представлялось ему истинным счастьем.

Пошта подобные устремления одобрял. Сидеть по норам и тихо вымирать, как советовали матерые выживальщики, с точки зрения листонош, было путем в забвение. Катаклизм Катаклизмом, а жизнь дана человеку чтобы жить, а не чтобы прятаться и выживать.

К сожалению, лидеры общины Штольни – матерая дама лет сорока пяти по кличке Курдулька и ее брат, серолицый, одноглазый и однорукий калека Хробак – придерживались противоположных, весьма консервативных взглядов. Запастись тушенкой и сидеть в штольне, пока все само не образуется, представлялось им оптимальной линией поведения.

Листоношу они выслушали внимательно, но реального интереса к положению дел на поверхности не проявили, выделили Поште койку в одном отсеке с Зубочисткой и велели ожидать дальнейших распоряжений.

– У нас тут своих проблем хватает, – просипел Хробак, и Курдулька согласно закивала.

Охранники подземных жителей, проводившие Пошту к новому месту обитания, старательно молчали, и лишь когда Пошта отпросился в туалет (который в штольне именовали на морской лад – гальюн), один из них буркнул другому:

– Хороший парень, крепкий. Дурь выйдет – боец получится.

Из чего Пошта заключил, что отпускать его никто не собирается, охранники на самом деле – конвоиры, и ждет его процесс «выхода дури», то бишь обламывания психики Пошты в интересах балаклавцев.