Крылья - [3]

Я опускаю глаза.

— Мы... эээ... может, тогда, ну знаешь, мы вместе сходим на танцы, раз уж мы оба без пары?

— Ну конечно, — говорит она, убирая руку.

Я улыбаюсь.

— Серьезно?

— А почему бы и нет? Будет весело, — говорит она. — Мы можем позвать с собой Харриет и Дрю.

Да я бы лучше глаза себе выколол: ненавижу этих двоих так же, как и Патрика, и я не позволю им испортить мне вечер.

— Это свидан... блин! — У меня сжимается грудь от резкой боли.

— Ты как? — взволновано спрашивает Кэтрин.

— Нормально. — Я растираю свою ноющую грудь. Как там это назвал Его Всесилие? — Просто судорога.

— В груди, да? — спрашивает она.

Я пожимаю плечами, не в силах придумать другое объяснение. Что бы там ни было, сейчас боль отступила. Так что не о чем волноваться.

Неожиданно вдалеке раздаются раскаты грома. И небо будто прорывает, тучи проливаются дождем. Нас же словно окатили ледяной водой из ведра. Наша одежда мгновенно промокает насквозь. Мы спешно убираем клетчатый плед.

— Я провожу тебя домой, — говорю я. Мне запрещено покидать свой пост, но меня не будет всего минуту. Я бросаю одеяло в сторону стены, и оно падает на землю, тридцатью футами ниже. Мы спускаемся по лестнице, медленно, чтобы не свалиться со скользких ступенек.

Как только мои ступни касаются земли, я помогаю спуститься Кэтрин. Мои руки скользят по тонкому стану, обнимая её за талию, и мои ладони задерживаются дольше, чем я позволял себе раньше. Её щеки розовеют.

У нас над головой вспыхивают молнии. Я смотрю в небо. Вдруг на его фоне что-то мелькает, неужели Призрачная сова? Невозможно сказать наверняка, дождь льет как из ведра, и снова нас окутывает тьма. Еще один взрыв боли в моей груди, и я задыхаюсь. Мне приходится прислониться к стене. Я прижимаю руку к груди. Какого черта?

— Эдмунд? Ты в порядке? — спрашивает Кэтрин, а у меня в груди пожар.

— Я... я не знаю, — отвечаю я сквозь зубы. — Мне как-то нехорошо.

И вот спустя мгновение в небе очередная вспышка, и что бы я там не видел в прошлый раз, уже исчезло. Наверное, Призрачная сова. В лесу их сотни. Я опускаю руку. Пожар в груди гаснет так же быстро, как зажегся. Я выпрямляюсь, чувствуя себя лучше.

— Может, отпросишься домой у мистера Кента, раз тебе нехорошо, — предлагает она.

— Нет, со мной все в норме, — говорю я. И это правда. Я не болею; просто судорога или приступ острой изжоги. — Давай лучше доставим тебя домой.

Мы спешим к поселку, наши башмаки шлепают по быстро появляющимся лужам. Мощеные улицы пусты, не считая какого-то кота, пробирающегося между домами. Мы пробегаем мимо дома миссис Хоуп, покосившегося строения с зеленой дверью и круглыми окнами, которые всегда закрыты независимо от времени года. Сама старуха стоит на крыльце и поливает и без того влажные цветы. Похоже она не в курсе, что на улице дождь. Она крошечная — метр с кепкой, сутулая, седые волосы висят, как попало. Её сухопарое тело одето только в ночнушку.

— И чем же ты занимаешься полоумная карга? — бормочу я себе под нос.

Кэтрин хлопает ладошкой по моей руке.

— Веди себя прилично, Эдмунд. Ты же знаешь, она сама не своя, с тех пор как доктор Хоуп умер в прошлом году. Кому-то придется завести её внутрь. — Она многозначительно смотрит на меня.

Я вздыхаю и бегу к крыльцу. Кэтрин остается ждать на улице. Миссис Хоуп озадаченно смотрит на меня, когда я забираю у неё лейку и ставлю её на землю.

— Вам нужно вернуться в дом, — говорю я громко, специально для неё.

Миссис Хоуп, молча, косится на меня мутными глазами.

— Ты же сын Священника Гектора, да?

Я киваю, хотя Гектор мой дед, а не отец.

— Что-то я не видела сегодня в церкви твоей сестры, — продолжает старуха. — Кэсси заболела?

— Она мертва, — говорю я резко. — Она мертва вот уже восемнадцать лет, и Кэсси была моей матерью, а не сестрой.

— О... ну да, — бормочет миссис Хоуп, когда я завожу её в дом. — Точно-точно. Она повесилась, оставив бедного малыша в ванночке с кипятком.

Я замираю как вкопанный.

— Чего?

Она подносит пальцы к губам, будто пытается вспомнить только что сказанные ею слова.

— Миссис Хоуп?

Она мне слабо улыбается.

— Ты же мальчик Священника Гектора, да?

Я закатываю глаза и захлопываю за ней дверь. Сумасшедшая старая ведьма.

Когда я присоединяюсь к Кэтрин, она с любопытством смотрит на меня.

— А я думала, твоя мать упала с лестницы и сломала себе шею.

— Именно так, — говорю я. Вскоре после того, как я родился, моя мама случайно уронила меня в ванну с горячей водой. Она тут же побежала к доктору и, сбегая вниз по лестнице, упала. Во всяком случае, так рассказал мне дед. Я оглянулся на дом миссис Хоуп. Её муж был городским доктором, и первый оказался на месте происшествия. Неужели она знает больше меня?

Кэтрин берет меня за руку, одетую в перчатку, и я выхожу из задумчивости. Мы быстро бежим по ночным улицам, хотя вымокли уже до нитки. В центре нашего городка находится площадь Лэнгдон, названная в честь семьи Кэтрин, которая заправляет скотобойней, универсальным магазином и бутиком. Мы пробегаем мимо часовни, в которой живу я. В течение дня шпиль отбрасывает на Янтарные Холмы длинную тень, напоминая нам, что где бы мы не находились, мы всегда под бдительным оком моего деда и Гильдии. Мы останавливаемся перед магазином «Лэнгдон и Сын», оба задыхаясь от бега. Её семья живет над магазином.