Крылья любви - [8]

– Он лгал.

– Он лгал о многих вещах, – сказала Джини, и в голосе ее прозвучал гнев. – О нашем браке, о наших средствах, о своей игре в карты. Вначале я относилась к этому с пониманием. Он хотел состоять в браке не больше, чем я, и ему нравилось, когда его принимали за холостяка.

Ардет решил про себя, что этот паршивец и вел себя как свободный, неженатый мужчина.

– И что было далее? – спросил он.

– Я старалась быть ему хорошей женой, и мне думалось, что он мало-помалу смиряется со своим положением. Он собирался поставить все на свои места, даже если это будет стоить ему должности в штабе генерала, как только тот услышит правду; Но потом стало слишком поздно. Элгин умер.

– Сожалею.

– Я тоже. Он не был человеком, которого я по доброй воле выбрала бы себе в мужья, и оказался до глупости беспечным, но он был слишком молод, чтобы умереть.

– Как и любой другой.

Она вздохнула и продолжала:

– Теперь мне следует поведать вам о моем позоре.

– В этом нет нужды.

– Вы об этом услышите, как только войдете в число офицеров или будете причислены к дипломатическому корпусу. – Про себя она решила, что он, несомненно, причастен к министерству иностранных дел, что именно поэтому он и попал на войну. Джини еще раз вздохнула, прежде чем продолжить: – Жена майора пришла утешить меня, и я попыталась объяснить ей все. Она обвинила меня в том, что я будто бы сочинила эту историю, чтобы спасти свою репутацию.

Ардет скользнул взглядом по ее талии.

– У вас снова не было выбора.

– Да, у меня не было выбора, – согласилась она, слишком усталая для того, чтобы удивиться тому, откуда он узнал о ее беременности, если сама она узнала об этом совсем недавно. Еще ничего не было заметно. – Жена майора сказала, что я распутница, что я использовала смерть своего брата с целью скрыть собственные грехи. Но у меня есть свидетельство о браке и мое обручальное кольцо. И то и другое находится в моих чемоданах в Брюсселе, если только их не украли. Все англичанки повернулись ко мне спиной, как если бы я соблазнила мужа одной из них.

– Ваша семья знает правду…

– Мой отец вычеркнул мое имя из семейной Библии за то, что я принесла позор нашему дому.

– В таком случае вас примут родители вашего мужа, ведь вы носите под сердцем их внука или внучку.

– Отец Элгина умер, а его брат теперь стал бароном Кормаком.

– Кормак будет рад принять вас как сестру.

Она покачала головой, и еще несколько прядей волос упали на лицо Джини.

– Все гораздо сложнее. Видите ли, моя сестра должна была выйти замуж за Элгина, но она отдала свое сердце его брату Роджеру, наследнику титула отца. Она устроила так, что мы, Элгин и я, были скомпрометированы, хотя Элгин и не верил, что я в этом не участвовала. А потом она заявила, что я увела ее любимого, и Роджеру пришлось жениться на ней ради чести семьи. Нет, я не могу обратиться к ним.

– Ваша сестра напоминает мне женщину, которую я видел однажды в аду… ох, извините, оговорился, я хотел сказать – в Аддингеме, ее там судили. Она убила своего мужа, а потом разрубила его тело на мелкие кусочки.

– О нет, Лоррейн не убьет Роджера, он для нее, если можно так выразиться, живой пропуск в высшие круги светского общества. Наш отец обыкновенный сквайр, он даже приблизиться не может к этим кругам и составить сестре протекцию.

– Что же вы намерены делать?

– Предполагаю положиться на милость генерала Веллингтона, если он согласится меня принять. Или просить милостыню на улицах, ведь у меня совсем нет денег, – закончила она со слабым смешком, который перешел в сдавленный стон. Все ее горести и страхи, все ужасы войны, узнанные ею, внезапно как бы снова обрушились на нее своей непереносимой тяжестью. Она дрожала, обливалась слезами, всхлипывала и рыдала в объятиях графа.

– Успокойтесь, миледи, успокойтесь, – повторял он, думая при этом, сколько иронии в том, что он утешает страждущую вдову. Ардет решил не прибегать к успокоительным приемам: женщина нуждалась в том, чтобы выплакать свои боль и страх. И ему было приятно держать ее в объятиях.

Когда душераздирающие рыдания Джини перешли в еле слышные стоны, Ардет отстранил ее от себя и заговорил:

– Не мучайтесь так, леди. Ни о чем не беспокойтесь. Я уверен, что генерал вас выслушает, а другие леди войдут в ваше положение. Чемоданы ваши отыщутся, счета пополнятся.

– Вы всем этим станете заниматься? Почему? – Потому что это моя святая обязанность.

Джини отступила на шаг, высвободившись из его объятий, донельзя смущенная тем, что разыграла такую сцену перед совершенно чужим человеком, к тому же занимающим в обществе неизмеримо более высокое положение, чем она.

– Но вы не имеете никакого отношения к моим бедам. С какой стати вам заниматься ими?

– С такой, что рыцари всегда спасали девушек, попавших в беду!

Он оказался прав.

Его золото помогло Джини спасти ее вещи, поселиться в приличном доме и приобрести траурное платье. Титул графа и его светские манеры обеспечили ей возможность получить аудиенцию у генерала и предъявить имеющиеся у нее документы, в том числе и свидетельство о браке. Она получила право на те же вспомоществования от военного министерства, что и прочие вдовы, и право на проезд домой за счет казны.