Крылом к крылу - [4]
Стал садиться и Заморин. Но тут Точилин заметил, что парашют на сиденье он положил не пристегивая, чем заранее исключал возможность покинуть самолет в случае повреждения машины огнем зенитной артиллерии или в результате воздушного боя.
Точилин потребовал, чтобы Заморин пристегнул парашют. Они заспорили. Но Иван Александрович был непреклонен. «Мы товарищи по оружию, мы летим на выполнение одного задания и должны иметь равные возможности» — такова была его логика.
Точилину пришлось в конце концов с Замориным согласиться.
В районе разведки Иван Александрович на бреющем полете делал виражи над лесными массивами, давал крен при полете вдоль дорог, а Точилин фиксировал места скопления войск и техники противника. Задание было выполнено.
Во второй половине этого же дня истребители дивизии прикрывали боевые действия штурмовиков и бомбардировщиков, которые наносили удары по выявленным местам скопления противника юго-западнее Витебска.
Много боевых вылетов в тот день сделали летчики дивизии.
В ноябре 1942 года в 18-й авиаполк прибыл новый командир — Анатолий Емельянович Голубов.
Это был первоклассный летчик-истребитель, выполнявший самые сложные боевые задания. Спокойный и справедливый, Анатолий Емельянович как-то сразу располагал к себе своей добротой и искренностью.
В многодетной семье Голубовых на воронежской земле проходило нелегкое детство будущего генерала. Работал и у попа, и у кулака, батрачил, был пастухом. Довелось Служить в Чапаевской дивизии, был зачислен курсантом в артиллерийскую школу.
На показательных стрельбах Анатолий Голубов удивил командира, поразив шестью снарядами из шести движущуюся мишень. Сам командующий округом И. Э. Якир наградил снайпера именным портсигаром. Молодой солдат побывал в Москве на Красной площади в качестве почетного гостя, приглашенного на военный парад.
Все данные были у Голубова отличиться на артиллерийском поприще. Но Родина бросила клич: «Комсомольцы — на самолеты! Дадим стране 100 тысяч летчиков!». И он поступил в авиашколу, а потом окончил авиационное училище.
Все время упорно шел вверх по трудным воинским ступенькам — командир звена, командир отряда… Заочно учился в военно-воздушной академии. А в воскресенье, 22 июня 1941 года, выстроили выпускников и сказали:
— Ну вот, товарищи, теорию вы изучили неплохо. А практику приобретете на фронте.
И молодой командир выехал к месту назначения. Войну начал на Ленинградском фронте. Под Волховом — первый сбитый самолет «Юнкерс-88».
С каждым днем в жестоких боях крепли крылья сокола. Не раз приходилось смотреть смерти в глаза. Между Сиверской и Киришами посадил подбитую машину на фюзеляж. Зато через несколько дней — в порядке сведения счетов — загнал в Ладожское озеро самолет врага.
Ничто так не укрепляет веру в свои силы, как первые победы. Он дал почувствовать их вкус десяткам своих молодых товарищей. Вылетал в свободный полет с пилотом, еще не открывшим свой счет. Находил цель, изматывал противника, загонял его в тупик, а добить давал новичку.
Не изменил своим традициям Анатолий Емельянович и будучи назначенным командиром 18-го гвардейского авиационного полка. У нас не было такого летчика, с которым бы не слетал командир полка или на учебный бой, или на проверку слетанности, ведение ориентировки, или на бой с противником. С марта 1943 года советская авиация дальнего действия в ночное время систематически наносила по противнику бомбардировочные удары, чем дезорганизовывала работу вражеских коммуникаций и срывала подготовку врага к летнему наступлению в районе Курского выступа. Вел полк бои местного значения в районе Жиздра, Букань. Все это вместе взятое — бомбардировки, штурмовые налеты авиации и активные действия партизан — привело к тому, что железнодорожные магистрали в глубоком вражеском тылу работали с большими перебоями, и сосредоточение немецких войск на этом участке фронта существенно замедлялось.
В один из таких вечеров Анатолий Емельянович приказал мне готовиться к полету с ним в паре. Вскоре я доложил: «К полету готов». Задание было такое: держаться в паре, вести наблюдение за обстановкой на земле и в воздухе.
Набрав высоту 3000 метров, мы пошли в сторону Жиздры. Облачность была 3–4 балла, верхняя кромка около 2000 метров. За облаками хорошая видимость, а под облаками — полутемь. Вдруг Голубов резким полупереворотом пошел почти в отвесное пикирование, Я последовал за ним. И только под облаками разглядел, кто нарушил спокойный полет командира. Это была «рама» ФВ-189. Голубов буквально вцепился огненными стрелами в уже успевшую перейти в пикирование «раму». Но тут же навстречу мне полетели обломки, по одному из которых я даже успел дать очередь, «Так вот как надо бить врага», — подумал я в это мгновение, В сумерках заметил, как командир выводит самолет из пике, и последовал его примеру. В глазах стало темно. Ищу в предполагаемом месте самолет командира, но вижу другой самолет с черным бортом, Я вновь пошел под облака. Голубова нигде не было. Вновь поднялся наверх: нет командира. Вижу вдали все тот же «як» с черным бортом. И с дрянным настроением пошел к аэродрому, все еще надеясь встретить Анатолия Емельяновича. Потерять командира считалось у нас тягчайшим проступком. Возвращаясь на аэродром, я был крайне расстроен. Сел… Руля мимо стоянки комполка, я увидел тот же самолет с черным бортом. Выключил мотор, вылез из кабины и, подойдя ближе, увидел Голубова.
Во втором томе Собрания сочинений Игоря Чиннова в разделе "Стихи 1985-1995" собраны стихотворения, написанные уже после выхода его последней книги "Автограф" и напечатанные в журналах и газетах Европы и США. Огромный интерес для российского читателя представляют письма Игоря Чиннова, завещанные им Институту мировой литературы РАН, - он состоял в переписке больше чем с сотней человек. Среди адресатов Чиннова - известные люди первой и второй эмиграции, интеллектуальная элита русского зарубежья: В.Вейдле, Ю.Иваск, архиепископ Иоанн (Шаховской), Ирина Одоевцева, Александр Бахрах, Роман Гуль, Андрей Седых и многие другие.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Статья из цикла «Гуру менеджмента», посвященного теоретикам и практикам менеджмента, в котором отражается всемирная история возникновения и развития науки управления.Многие из тех, о ком рассказывают данные статьи, сами или вместе со своими коллегами стояли у истоков науки управления, другие развивали идеи своих В предшественников не только как экономику управления предприятием, но и как психологию управления человеческими ресурсами. В любом случае без работ этих ученых невозможно представить современный менеджмент.В статьях акцентируется внимание на основных достижениях «Гуру менеджмента», с описанием наиболее значимых моментов и возможного применения его на современном этапе.
Статья из цикла «Гуру менеджмента», посвященного теоретикам и практикам менеджмента, в котором отражается всемирная история возникновения и развития науки управления.Многие из тех, о ком рассказывают данные статьи, сами или вместе со своими коллегами стояли у истоков науки управления, другие развивали идеи своих предшественников не только как экономику управления предприятием, но и как психологию управления человеческими ресурсами. В любом случае без работ этих ученых невозможно представить современный менеджмент.В статьях акцентируется внимание на основных достижениях «Гуру менеджмента», с описанием наиболее значимых моментов и возможного применения его на современном этапе.
Дневники М.М.Пришвина (1918–1919) зеркало его собственной жизни и народной судьбы в тягчайшие для России годы: тюрьма, голод, попытка жить крестьянским трудом, быт двух столиц, гражданская война, массовые расстрелы, уничтожение культуры — и в то же время метания духа, любовь, творчество, постижение вечного.В ходе подготовки «Дневников» М.М.Пришвина ко второму изданию были сверены и частично прочитаны места текста, не разобранные или пропущенные в первом издании.