Крыло - [3]

В-третьих, мастер Чен, что проявил к нам интерес, не просто отобрал игрушку, а спросил у меня, как я её сделал. И, убедившись, что я понимаю принцип работы порохового оружия через расширение пороховых газов при сгорании… Нет, сразу на работу не взял. Пришлось потерпеть. Уж не знаю, убеждал он кого-то из других мастеров, или пришлось ждать, пока освободится место, но через два месяца мне предложили работу. Настоящую работу подмастерья, что в местной иерархии сразу поднимало меня на десять голов выше собственных родителей. По сути, я в тот раз впервые пробил социальный барьер, так как в подмастерья из люмпенов, как правило, не брали.

Сильно лучше моя жизнь не стала. Да ещё все немногочисленные пацанята, работавшие на оружейном заводике, меня люто возненавидели. Видите ли, место обычно переходило по наследству от отца к сыну, и раз нашлось место мне, то это значит, что не достанется одному из их малолетних дружков, ещё не попавших на работу в силу возраста.

Но на этих мне было плевать, так как в сравнении с пацанами из моего района они были пушистыми смешными щенками чихуахуа рядом с настоящими злыми и голодными волчатами. Парой драк я им продемонстрировал своё отношение к их мнению.

Сторож на входе, одарённый из городского гарнизона, лишь мазнул по нам взглядом, не останавливая. Парней удалось протащить на завод совсем недавно. Они не были подмастерьями, им досталась в основном тяжёлая и тупая работа. Но парни были рады и этому, так как здесь платили, устойчиво и больше, чем они могли бы получить везде, куда были способны устроиться.

— Като! Где тебя носит? — крикнул старик Павел, мой мастер.

— До начала смены ещё двадцать минут, — отмахнулся я.

— Поболтай ещё мне, щенок!

Но я не боялся. Павел мог прикрикнуть, но пока я не косячил, этим всё и ограничивалось.

— Вчерашнюю партию уже забрали? — спросил я, сбивая его с настроя.

В раздевалку мы не пошли. Работа у меня была не грязная, если делать всё аккуратно. Таскать с собой форму не было желания. Естественно, шкафчиков в раздевалке на пацанов, вроде меня, никто не предусматривал.

— Да, да. Квин на своей смене уволок. Так что, всё готово.

Я вошёл в одну из комнат, где захватил немного относительно чистой ветоши, и прошёл на рабочее место. Остальное было отработано до автоматизма. Тряпку на табурет, вторую на колени, чтобы не пачкать штаны. Стержень в тиски, и пошёл крутить. Павел пристроился на другое место. Он привык делать иначе, менее технологично, и потому справлялся не так быстро, как я. Да и старость давала знать, в пальцах уже не было ловкости, и ему приходилось делать медленно, чтобы не порвать мягкую проволоку. Выполнение очередной заготовки, только и всего.

Следующие четыре часа пройдут здесь, в этой монотонной работе. Но я не жаловался, потому что всё познаётся в сравнении. И в сравнении с другой работой мне ещё неописуемо повезло.

Павел расспрашивал про семью, рассказывал какие-то свои новости. В какой-то момент разговор затронул и Тоди.

— А этот непутёвый пацан где?

Когда Тоди только присоединился к нам и узнал, где мы работаем, долго клянчил, чтобы его тоже взяли на мануфактуру. Как я его тогда не послал в пешее эротическое — сам не знаю. Если в тех двух оболтусах я был хоть как-то уверен, чтобы за них говорить, то Тоди мне всегда не нравился, и точка. Но случай… Потребовался пацан на грязную работу, на которую зазорно было ставить подмастерьев или детей рабочих. И Тоди даже что-то делал, пусть и пытался при любом удобном случае свалить ко мне и тут посидеть в уголке, послушать наш трёп.

— Тоди послан на все четыре стороны, — ответил я. — Больше это не моя головная боль.

Павел хмыкнул в седые усы.

— Ну и правильно. Пока работать не научится, здесь ему не место.

Оптимист. Слова «Тоди» и «работа» могут стоять в одном предложении только в формате: «Тоди отлынивает от работы».

Дальше пошёл обычный базар про то, как в его время небо было голубым, трава зелёной, а у всех девок… в это мгновение старик всё же вспоминал, с кем говорит, и под мои смешки начинал рассказывать про жизнь в цехах. Кто унёс общую кружку, кто не донёс курева или заварки на общаг, и прочих таких мелочах.

Через четыре часа две коробки у моих ног заполнились заготовками. А Павел, как это иногда бывало, дремал, привалившись к стеночке. Я вышел обратно в цех, поискав глазами бригадира.

— Чен!

Имена у местных часто были копиями имён моего прошлого мира, причём из разных стран и разных языков. Это наводило на определённые мысли, вплоть до тех, что наступил апокалипсис, и мы живём году так в пятитысячном, забыв старую цивилизацию. Но пока я не имел возможности проверить свои теории.

— Что? — бригадир, полноватый мужичок, обернулся и, рассмотрев меня, кивнул. — А, привет, Като. Закончил?

Приветливо кланяясь:

— Ага. Могу выкатить в цех.

— Не надо, — отмахнулся Чен. — заберут позже. Можешь идти, и это…

Чуть подумав, он достал из кармана пару купюр местных денег.

— Держи. Хорошо работаешь. Впервые на моей памяти у нас заготовок с запасом.

Отказываться не стал. Сумма спонтанной премии была невелика, если откровенно. Но и то хлеб.