Крылатые и бескрылые - [8]

Власов действительно еще вчера сделал попытку склонить Трунина на свою сторону. И сейчас, наблюдая исподтишка за разговором, он все больше убеждался, что в лице Трунина Макаров определенно будет иметь союзника. Да только ли Трунин пойдет за ним!.. И словно в подтверждение этой мысли увидел, как и Люда Давыдович подсела к Макарову. Задумавшись, Власов и не заметил, как Макаров отошел от Трунина и приблизился к его столу.

— Доброе утро, Василий Васильевич!

Задержав на энергичном лице Макарова взгляд, Власов силился понять, чего в нем больше ― отваги, дерзости или наивности? Хотелось видеть именно последнее― наивность. «Однако же этот наивный мальчик своими острыми коготками больно царапается…» Но на лице своем он постарался изобразить доброжелательную усмешку. Спросил ласково:

— Не передумали, Федор Иванович?

— Наоборот, еще больше утвердился в своей мысли, — ответил Макаров. — Право, Василий Васильевич, не упорствуйте.

— Ну, что ж, — пожав плечами, разочарованно ответил Власов. — Вернется директор из Москвы, доложите ему. Пусть он разберется и скажет, кто из нас прав. Вряд ли он согласится с вами, Федор Иванович.

— Согласится! Пусть не вдруг, не сразу, но непременно согласится! Василий Васильевич, давайте будем вместе искать…

— Пожалуй, я не подойду вам в помощники, Федор Иванович, — поднявшись и сунув длинные руки в карманы брюк, сказал Власов. — Не подойду потому, что плохо понимаю вашу мечту. Не будем спорить, — подняв руку, предупредил он. — Прежде решим вопрос у директора, потом уж вырисуется дальнейшее… Но скажу честно и прямо — под вашей затеей своей подписи я не поставлю. — Он сделал шаг вперед и, глядя в сторону, продолжал: — Нам с вами удалось сделать то, на что мы способны. Всему, наконец, есть предел. А фантазировать мне не по возрасту. Я думаю, лучше руководствоваться возможностями. Выслушайте мое окончательное мнение: мы должны не ломать конструкцию, а подготовить в производство два пробных. Между прочим, я не теряю надежды, что вы одумаетесь, Федор Иванович.

— Я такого же мнения о вас, Василий Васильевич, — перебил Макаров и резко повернулся; продолжать разговор не было смысла.

Власов проводил его до самой двери холодным взглядом.После демобилизации из армии Федор три года работал заместителем ведущего конструктора Власова. Затем они обменялись ролями. Свое перемещение Власов воспринял сдержанно, не проявив открыто недовольства новым, непривычным для него положением помощника. Он даже заявил однажды в кругу конструкторов: «Нет худа без добра. Теперь у меня больше будет времени заниматься творческой работой».

Инициатором назначения Макарова ведущим конструктором был директор завода. Своим решением он тогда не возбудил у Макарова чувства признательности. Полагая, что директор поступил как‑то несправедливо по отношению к Власову, он принимал от него дела с неловким чувством, близким к угрызению совести.

«Едва ли поймет Власов, что это перемещение произведено помимо моей воли» ― думал он и даже пытался было убедить Соколова пересмотреть этот вопрос, стал доказывать, как важно для коллектива сохранить престиж уважаемого и опытного конструктора. Но директор ответил коротко: «Не сентиментальничайте, а думайте о чести завода. Нам с вами доверяют дело большой государственной важности. Вы это понимаете, Федор Иванович?» И Макаров понял, что решение о перемещении Власова не будет изменено.

Много воды утекло с тех пор. И чем пристальней новый ведущий конструктор вглядывался в Соколова, чем внимательнее прислушивался к его словам, тем определеннее и сильнее становилось доверие к этому волевому, немного суховатому человеку, чье лицо никогда не выражало тревоги. Макаров постепенно полюбил директора.

«Нет, Соколов поймет меня и согласится, ― подумал он. ― А вот Грищук… Как этот будет реагировать?»

Главный инженер завода Павел Иванович Грищук был полной противоположностью директору. Малейшие колебания в делах тотчас отражались на нем, он легко впадал в уныние при неудачах и так же легко восторгался всем приятным.Иван Иванович не отличался требовательностью к своим подчиненным, нередко готов был в долг поверить любому работнику. Он был для всех одинаково хорошим и ласковым администратором, на разговоры отзывчивый, готовый поддержать компанию, была бы она покладистая. И неудивительно, что к нему особенно льнул Власов. При встрече они обычно начинали с такого дружеского приветствия: «Ну, как жизнь, старина?»

Макарова не удивляли такие взаимоотношения между двумя давнишними товарищами по работе. Но теперь он с тревогой подумал о том, как бы главный инженер не встал на сторону Власова. Ведь слово Грищука будет иметь важное значение при окончательном решении вопроса: переделывать конструкцию или, оставив ее в нынешнем виде, приступить к постройке пробных машин.

Несколько дней подряд Макаров систематизировал факты и явления из тех своих наблюдений, которые видел во время творческой командировки по другим заводам и научным учреждениям. Доказательств в пользу его предложения собралось достаточно. Можно было делать выводы. Однако он не торопился ставить вопрос перед руководством завода. Все еще хотелось сломить упорство Власова. Но, сколько он ни обращался к нему, все было напрасно. Скептицизм Власова окреп, под конец разговора он обычно повторял заученную тупую фразу: «В добрый час, Федор Иванович, в добрый час!..»