И второй раз Конан усилием воли удержался, чтобы не наброситься на незваных гостей с мечом.
Как оказалось, решение было совершенно правильным, трое незнакомцев отнюдь не стали вытаскивать клад. Напротив. Когда яма была готова, они осторожно опустили в нее какой-то сверток, забросали сверху землей, а после утоптали рыхлую почву и бросили на нее несколько сорванных сорняков, чтобы те пустили корни и замаскировали заветное место.
— Ну и ну! — сказал себе Конан. — Они что-то тут спрятали. Вот что значит — воинская зрелость, терпение и тренированный ум! Как там говорили мой друг кхитаец Тьянь-По? Мудрый не спешит, он сядет на берегу реки и будет ждать, пока текучие воды не пронесут мимо созерцателя труп его врага… Он покачал головой, словно дивясь собственной мудрости. Однако иная мудрость подталкивала его к действию. Нужно было только дождаться, чтобы крыланы покинули сад. Как только это произошло, Конан осторожно выбрался из дома. Он огляделся, по-прежнему держа меч в руке, но в саду было совершенно тихо. Никто не прятался поблизости и не готовился напасть на самозваного хозяина усадьбы.
Конан крался от одного дерева к другому, прячась на всякий случай за стволами. Он хорошо отдавал себе отчет в возможной опасности. В любое мгновение крыланы могли вновь появиться в саду, взлетев над стеной. Однако, по счастью, ничего подобного не произошло. В саду все оставалось спокойно и тихо.
Конан добрался наконец до места, где копались крыланы. Отложив меч в сторону, варвар опустился на колени и принялся разгребать разрыхленную землю. Следы ног крыланов отчетливо отпечатались на ней, и варвар подивился тому, какие узкие и маленькие у них ступни. Наконец он нащупал сверток и вытащил его. Соблюдая предельную осторожность, Конан опять закопал яму и утоптал ее, как мог, а затем вернулся в дом со своей добычей. Он не стал зажигать свет в большой комнате, а вместо этого направился в кладовую, где вообще не было окон, и затеплил маленькую глиняную лампу, в которой еще сохранилось масло. Как ни странно, это старое масло горело ровно и ярко. Конан наконец смог развернуть грубую рогожу и взглянуть на то, что крыланы так заботливо схоронили в саду.
При свете лампы блеснули грани драгоценных камней. Тускло осветилось золото, сверкнули алмазы, кровавые отблески пустили по стенам рубины. Несколько широких браслетов, ожерелья, диадема, достойная королевы, металлический пояс с драгоценными камнями — вот что прятали в саду таинственные крыланы.
Конан присвистнул.
Ну надо же, как мне повезло! — воскликнул он, смеясь от души. — Я полагал, что мне предстоит совершить ряд набегов на местных толстосумов, но вот являются какие-то неведомые существа и приносят мне добычу прямо на дом. Остается только сидеть здесь, бездельничать и ждать, пока меня снабдят достаточным количеством золотых безделушек и, надеюсь, серебряных монет. Надо бы попросить их, чтобы в следующий раз приносили денежки… Он сложил украденное на полке в кладовой, рядом с треснувшими кувшинами и стопками старых глиняных и медных плошек, выбрался наружу и, загасив лампу, отправился спать. Излишним будет, естественно, говорить, что сон киммерийца был спокоен, как у невинного младенца, и что проснулся он рано в отменном настроении.
Несмотря на свое заявление насчет намерения сидеть в усадьбе и бездельничать в ожидании добычи, Конан ближе к середине дня навестил рыночную площадь Ианты. Не стоило рассчитывать на одну только удачу. В этом городе скопилось, по мнению варвара, слишком много денег, и немало туго набитых кошельков взывали к нему с просьбой о кровопускании. Поэтому варвар принялся бродить по рыночной площади, высматривая какого-нибудь дворецкого, который, в свою очередь, приглядывает среди пришлого люда человека, готового наняться в охранники.
Вскоре подходящий дворецкий подвернулся. Это был сухощавый пожилой человек с уложенной бородой и сердитым взглядом бледно-голубых глаз. Конан принял возможно более роскошную позу, выставив на обозрение великолепную мускулатуру торса и видавший виды меч из превосходной стали. Киммериец нарочно купил у уличного разносчика булочку, чтобы был повод задержаться на площади и покрасоваться, вертясь возле колонны крытого рынка, дворецкий клюнул на наживку скорее, чем даже надеялся варвар. Вскоре он уже стоял рядом и глазел на киммерийца так, словно был лошадиным барышником и созерцал выставленную на продажу лошадь.
— Эй, любезный! — обратился к нему Конан тоном, исполненным глубочайшего достоинства. — Правильно ли я истолковал твои взоры?
При этом он обнажил свои белоснежные зубы и несколько раз клацнул ими.
Дворецкий чуть отступил и принял оскорбленный вид.
— Прости, добрый варвар, если мой взгляд показался тебе слишком пристальным, — заговорил он примирительно. Однако при этом он выдал себя, боязливо озираясь по сторонам. Киммерийцу удалось нагнать страху на предполагаемого нанимателя, и теперь Конан готов был расхохотаться, такой потешной казалась ему физиономия дворецкого.
— Да ладно, чего там, — протянул Конан и сменил позу, чтобы дворецкий мог оценить мощь его ручищ.
