Кружок на карте - [16]
— Наличными силами, пожалуй, нет. Вот если бы соседи вышли на Боковку, тогда другое дело. Но я так понял, товарищ генерал армии, что соседи…
— Разбирать операцию мы с тобой не будем. Оставим это для других. Скажу только: немецкую оборону ты прорвал неплохо.
И после паузы спросил:
— Слушай, Поливанов, кем ты был в тридцать шестом? Вопрос был неожиданный, и Поливанов далее слегка растерялся.
— Начальник полковой школы. В Забайкалье, — ответил он.
— Майор?
— Майор.
— А в тридцать девятом?
— На финскую поехал комдивом.
Генерал армии отхлебнул глоток чая, пристально посмотрел на Поливанова, может быть желая спросить его еще о чем-то, но, видимо, передумал, поставил чашку на стол и как будто без связи с тем, о чем они только что говорили, произнес:
— Армией командовать тебе еще нелегко. — И, опять измерив собеседника испытующим взглядом, продолжал: — Но впереди нам с тобой многое предстоит. Война — большая школа. Сталинград — начало.
— Можно спросить, товарищ генерал?
— Ну?
— Вы ведь оттуда, как там сейчас?
Генерал армии нахмурился: он не любил разговаривать по делу с теми, кого око прямо не касается. И все-таки ответил:
— Кольцо вокруг Паулюса плотное. Но рвется Манштейн, хочет разорвать. Вояка грамотный, напористый, только резервы ему нужны сейчас позарез. А резервов отсюда он не получит. Нет, не получит. — Помолчал и добавил: — А то зачем бы я в твое болото приехал.
Генерал армии улыбнулся впервые с того времени, как вошел в блиндаж Поливанова.
9
Впереди между частоколом деревьев колыхался огонь — горели деревянные постройки. Лохматая тень прыгала по сугробам.
Люди шли, проваливаясь в снег.
Слышались негромкие слова команд.
Шубников шел, опираясь на палку.
Рядом широко шагал Бородин, изредка включая и выключая карманный фонарик.
— Через полчаса будем у Карпухино, — сказал генерал.
— Минут через сорок, — уточнил Бородин.
— Никто не отстал?
— Нет, все идет нормально.
Шубников поскользнулся и мягко рухнул в сугроб.
— Осторожней, здесь канава, — сказал Бородин и включил фонарик.
Лес пересекала укатанная дорога.
— Посмотри, Бородин, что там чернеет, — сказал генерал, отряхивая рукавицей снег с валенок и полушубка.
Бородин ловко перепрыгнул через канаву и скрылся в темноте. Через две-три минуты он вернулся, держа в руках что-то белое.
— Подбитая машина, — сказал он.
— Чья?
— Наша. Ее здесь немецкие танки прихватили, когда перерезали дорогу. Какие-то мешочки везла.
Бородин посветил фонариком, и Шубников смог прочитать на белом мешочке, аккуратно перевязанном красной шелковой ленточкой, вышитую надпись: «БОЙЦУ НА ФРОНТ».
— Подарки, — сказал генерал, и в его голове, занятой сегодня только мыслями о выходе, мелькнуло воспоминание о мальчишке лейтенанте с его грузовиком, остановившем колонну.
Сзади вспыхнули фары и сразу погасли.
— Кто это еще? — спросил генерал.
— Из санбата. Шофер наотрез отказался уничтожить свою карету. Говорит, доведу на цепях. Ругался, ругался я с ним и плюнул. Застрянет — взорвем.
Санитарная машина, завывая, медленно шла позади. Иногда она останавливалась — цепи поднимали фонтаны снега. Солдаты, оказавшиеся рядом, подталкивали ее, и она снова шла вперед.
В санитарной машине было темно. Она тряслась на ухабах, рессоры скрипели. Но раненые — их было четверо — лежали тихо.
Впереди, у самой кабины, сидела девушка и крепко держала одного за руку, повторяя нараспев, как молитву:
— Ну вот еще немного. Потерпите маленечко. Еще немного, и приедем. Все будет хорошо. Потерпите… Все будет хорошо…
В ночном воздухе резко застучали пулеметы, посыпался горох ружейных залпов, короткие очереди автоматов.
Где-то далеко заухали орудия и раскатисто загремели «катюши».
Раненый, услышав выстрелы, очнулся и тихо, но внятно сказал:
— Где я? Почему темно? Механик, в чем дело? Филипенко, я тебя спрашиваю?
— Вы в санитарной машине, товарищ капитан Косарев, — сказала девушка, не отрывая свою руку от его ладони. — А с вами я, Валя. Валя Гаврилина. Не помните меня? Беленькая, маленькая такая…
Капитан затих.
Машина вдруг стала.
Девушка припала к зарешеченному окошку кабины и увидела впереди, совсем близко, четыре горящие постройки. Огонь ярко освещал поле и бегущих, стреляющих на ходу солдат.
По белому, очень чистому снегу прыгали лохматые тени.
Дверь в кузов санитарки со скрежетом распахнулась. В ней показалась круглая большая голова в шапке с одним ухом, освещенная сзади красно-оранжевым заревом.
— Приехали, Валюта! Слышишь? Конец всему — вышли!.. В тот же час в девяти километрах отсюда выходила к черневшим вдали избам деревни Кузьмичи группа танков полковника Куценко.
Полковник вылез по грудь из башни танка, развернул карту, осветил ее фонариком и сориентировался на местности. Сказал в мегафон:
— Делай как я!
Во всех сорока семи танках прозвучала эта команда. В наземных войсках эту команду знали лишь танкисты. Только у них командир шел в голове, и по нему равняли свои действия подчиненные. Не всегда, конечно, и не всякий командир. Командирам бригад по уставу полагалось руководить боем из укрытия, по рации. Куценко последний раз отдавал команду «Делай, как я» на третий день войны — под Бродами, когда сам командующий фронтом генерал Кирпонос приказал ему с ходу пробить брешь через боевые порядки немцев. И вот отдал ее сейчас…
Эта книга — о механизированном корпусе, начавшем боевые действия против гитлеровцев на Калининском фронте в 1942 году и завершившем свой ратный путь в Берлине. Повесть состоит из пяти частей, по существу — самостоятельных произведений, связанных сквозными героями, среди которых командир корпуса генерал Шубников, командир танковой роты Мальцев, разведчик старшина Батьянов, корреспондент корпусной газеты Боев, политработник Кузьмин. Для массового читателя.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.