Кружок на карте - [11]

— Ловко придумано. Корпус расплющится о немецкие танки, а мы с тобой доложим в Ставку о принятых мерах, которые, к сожалению, не дали результатов. Еще сможем сообщить количество наших убитых и пленных. Так, что ли?

Генерал армии начал злиться, и это заметил Поливанов.

— Тогда выход один…

— Ну что же, я рад, что вы правильно оценили обстановку, — уже спокойно и, как показалось Поливанову, даже приветливо сказал представитель Ставки.

Генерал Поливанов взял карандаш, спросил:

— Писать приказ?

— Пиши. Шифром. «Шубникову точка Уничтожайте мат-часть точка Выходите людьми точка Район выхода деревня Карпухино точка В три ноль-ноль будет подожжено несколько строений точка Район сосредоточения деревня Марфино точка». Согласен? Если хочешь, подпишем вместе.

— Согласен, товарищ генерал армии.

— Прикажи саперам в три ноль-ноль зажечь какие-нибудь сараи в Карпухино. Помогите Шубникову артиллерийским огнем и ложными атаками с этой стороны. Шубников вырвется — меня разбудите.

Поливанов вышел.

Генерал армии прочертил на карте тоненькую стрелку, пересекшую в лесном зеленом массиве синюю немецкую стрелу почти у самого основания. Негромко сказал адъютанту:

— Прокопенко, спать пора.

Полковник с пробором опять все так же широко раскрыл глаза, не сразу поняв генерала.

— Спать, говорю, пора.

6

Полет оказался не из приятных. «Юнкерс» шел на небольшой высоте, его кидало то вверх, то вниз. Внизу, на белом и плоском снежном поле, чернели проплешины земли.

Генерал сидел в кресле у откидного столика, подняв меховой воротник кожаного пальто — в салоне было прохладно, — и восстанавливал в памяти по деталям последний разговор с фюрером, взвешивал, правильно ли вел себя, когда Гитлер лично инструктировал его, направляя для связи в группу армий «Дон» к Манштейну, которому предстояло прорваться в Сталинград к Паулюсу. «В общем все-таки правильно, — решил генерал. — Хотя, наверное, надо было настаивать на переброске к Манштейну большего числа дивизий с других фронтов». Но фюрер — этого нельзя было не заметить — говорил с ним необычно приветливо. Гитлеру, видимо, хотелось, чтобы генерал передал Манштейну его доброе и особое отношение к персоне фельдмаршала. Фюреру было известно, что в Крыму генерал работал в штабе Манштейна и считал себя его учеником. Недаром вставил в разговоре фразу: «Манштейну, как герою Крыма…» Это, конечно, было сказано специально для передачи фельдмаршалу. Фюрер подчеркнул также, что тогда в Крыму у Манштейна сил было меньше, чем у русских, но он справился с задачей и справился блестяще. «Сейчас задача не сложнее», — жестко сказал Гитлер и потом стал распространяться о том, как прекрасно удалась деблокада окруженной прошлой зимой Демянской группировки. А резюме последовало такое: «Там были леса и болота — маневр невозможен. Здесь, на Дону, — степь, простор для танков. Значит, здесь легче».

С минуту Гитлер молча смотрел, уставившись на генерала совершенно отсутствующим взглядом. Затем, не обращаясь уже ни к кому лично, заговорил о новых подвижных соединениях русских: «Механизированные и танковые корпуса они создали в этом году и применяют довольно умело, но это временно. У Сталина нет настоящих танковых кадров. Танки — наше оружие, германские молоты, сокрушающие все и вся».

Фюрер не бегал, как это часто бывало, по кабинету, не кричал, внешне казался спокойным. Только когда показывал по карте расположение окруженных дивизий Паулюса и границы котла — генерал заметил, — пальцы у него дрожали.

При появлении Цейтцлера, нового начальника генштаба сухопутных войск, фюрер несколько изменил тональность беседы, стал резче и официальное. Он, как бы формулируя для стенограммы, еще раз сказал о главной задаче группы армий «Дон»: коротким и сильным ударом деблокировать Паулюса. Продиктовал в общих чертах директиву по «Зимней грозе» — таково было кодовое название операции, порученной Манштейну.

«Мы останемся на Волге, никто нас оттуда не сдвинет. Наши танки, как зимняя гроза, прорвутся к Паулюсу, и тогда мы будем иметь трамплин для нового прыжка».

По всей видимости, эти слова адресовались истории. Фюрер произносил их, опять-таки не обращаясь ни к кому из присутствующих.

Заметив вставшего из-за стола генерала, он только кивнул головой. Аудиенция закончилась.

Да, непроста задача, изложенная в директиве «Зимняя гроза», это хорошо понимал генерал, деблокировать трехсоттысячную группировку — двадцать две дивизии, сто шестьдесят отдельных частей, которые плотно зажали русские клещи. К тому же противник не остановился, его танки и пехота развивают наступление.

Во время аудиенции, когда кто-то заговорил о резервах для Манштейна, фюрер показал пальцем в сторону Цейтцлера, но потом все-таки сказал, что несколько дивизий уже идут из Польши и Германии, кое-что перебрасывается из Орла, из Воронежа.

— Что касается рокировки сил из-под Москвы, то Манштейн получит на этот счет указания Цейтцлера, — добавил он.

Генерал посмотрел тогда на Цейтцлера и подумал: а ведь на этом месте сейчас был бы Паулюс, не приключись та история на Волге! Многие говорили, что фюрер остановил свой выбор именно на Паулюсе, считая его наиболее подготовленным оператором, вполне способным заменить Гальдера.