Кружным путем - [81]

Теперь они разговаривали почти наедине.

– Это я должен извиняться, – ответил Пол. – Не подумал, что мой вид произведет на вас такое впечатление. Просто хотел выразить вам свое уважение.

– Да-да… Спасибо, что пришли.

Пол соображал, сколько времени потребуется вдове, чтобы начать задавать вопросы. Она была предпоследним человеком, кто видел Майлза живым. Но он-то, Пол, был самым последним.

– Вы же понимаете, его самоубийство было для меня полным потрясением. – Парик Рейчел слегка сбился набок, отчего стало казаться, что ее оглушили ударом по голове – в самом прямом смысле.

– Наверное, это естественное чувство для любой жены. Любой вдовы. – Она опустила глаза, словно только теперь, впервые произнеся это слово, ощутила реальность потери. – В самом деле… он не казался ни злым, ни подавленным. Был… Майлз как Майлз. В последнее время, пожалуй, немного более встревоженный, чем обычно. Но я решила, что это связано с тем, что он помогал вам. Как-то бросил, что колумбийское правительство совершенно рехнулось. Вашу жену и ребенка не выпускают из Боготы.

– Да, это большая головная боль.

– Вы что-нибудь почувствовали? Что-нибудь такое, чего не замечала я. – Рейчел, стараясь держаться официально, избегала называть Пола по имени. Но что может быть более официальным, чем смерть? – Он был расстроен? Испуган? Что-нибудь указывало на его намерение покончить с собой? – Ее глаза слезились и покраснели. Она, наверное, не спала всю ночь – лежала на кровати, смотрела в потолок и пыталась увидеть там ответ на все тот же вопрос, который, казалось, отпечатался на ее веках: «Где же я недоглядела?»

– Майлз что-то упоминал насчет игорных долгов, – проговорил Пол.

Игра. Ставки. Можно было употреблять разные слова, но Рейчел поняла бы их нисколько не лучше.

– Он ставил по десять долларов. Утром просматривал спортивные страницы газет и говорил: «Это на мои карманные деньги». Десять долларов! Какие могут быть долги?

– Игроки часто начинают лгать, Рейчел. Это болезнь. Вроде алкоголизма. Он говорил «десять долларов», а на самом деле ставил десять тысяч.

– Десять тысяч?! Не может быть! Я бы знала! У нас не было долгов! Как я могла не заметить?

«Ничего ты не знала. Понятия не имела о его побочном бизнесе. Ты не замечала, как уплывали деньги, потому что не видела, как они приходили».

– Видимо, у него было больше денег, чем вы себе представляли. Кто вел домашнюю бухгалтерию, выписывал чеки? Вы или он?

– Майлз.

– Вот видите. Если бы он захотел скрыть от вас деньги, у него были такие возможности.

Полу показалось, что Рейчел задумалась, насколько это было вероятным. В это время в комнату вошел очередной соболезнующий, наклонился и что-то прошептал ей на ухо.

– Спасибо, – прошептала в ответ вдова.

Мужчина чинно кивнул и, пятясь, удалился, словно считал неуважительным поворачиваться к скорбящей женщине спиной. Пол вспомнил, как неловко вели себя люди, когда утешали его. Что сказать мальчику, у которого рак унес мать? А что сказать вдове, у которой застрелился муж?

Рейчел подняла на него глаза.

– Не могу взять в толк. Я бы поняла. Это же просто деньги. Нам бы помогли. Как-нибудь выкрутились бы. Вся община его бы поддержала. Все бы кончилось хорошо.

«Нет», – чуть не сказал Пол. Ничем хорошим это не кончилось бы. Община могла поддержать продувшегося игрока, но не контрабандиста наркотиков и похитителя людей.

– Покончить с собой только потому, что кому-то задолжал? Бессмыслица!

Пола снова так и подмывало выложить все напрямик. Дело было не в деньгах, а в страхе. И не только за себя – за жену и сыновей. В итоге себялюбец пошел на самоотречение. Майлз решил: если его не станет, семье ничто не будет угрожать. Однако Риохас не из тех, кого ужаснет мысль убить женщину и ее детей.

– Множество людей совершают убийства из-за денег, – продолжал он. – Убивают себя или других. Я это знаю, потому что работаю в страховой компании.

Рейчел опустила глаза и уперлась взглядом в свои руки. Пол заметил, что у нее на пальце все еще надето обручальное кольцо. Интересно, сколько времени понадобится, чтобы она его сняла и спрятала в ящик секретера?

– И что же он вам еще сказал? Похоже, именно вас он выбрал, чтобы поверять все свои секреты? – Это было произнесено с легким оттенком горечи.

«Нет, – сказал себе Пол. – Не все».

– Рассказывал о семье. Говорил, как вы ему дороги.

– Оказывается, не очень. Вы говорите мне то, что я, по-вашему, хочу от вас услышать. Не надо.

Пол покачал головой.

– Я определенно почувствовал, что семья была для него всем. Удивляюсь, почему вы сами не взяли на воспитание ребенка. Ведь помощь детям была его жизненным призванием.

Рейчел ответила не сразу.

– Сомневаюсь, чтобы община одобрила такой шаг – взять ребенка из Колумбии. Мы – изолированное сообщество, мистер Брейдбарт. Это еще мягко сказано. Неприятно об этом говорить. Но это так.

– Мне показалось, что у Майлза были странные отношения с общиной и религией. Что-то вроде любви-ненависти.

– Это не религия. Это образ жизни.

– Понимаю. Но не уверен, что этот образ жизни был комфортен для Майлза.

– А он и не предполагает комфортности. Он требует угождать Богу. А это непросто.