Кружным путем - [36]

Пола не случайно потянуло к профессии, единственная цель которой – держать под контролем риски.

Выражаясь языком актуариев, уменьшать вероятность нежелательных событий.

Но в эти дни умение принимать в расчет риски его как будто оставило.

Пол скатился с кровати и встал босиком на доски. Они показались ему холодными и какими-то древними. В комнате не оказалось ни телевизора, ни радио.

А ему требовалось какое-нибудь занятие, чтобы отвлечься. Что-нибудь почитать.

Он на цыпочках спустился по лестнице, но ступени все равно скрипели и стонали. Пол понятия не имел, где включается свет в коридоре, и от перил пробирался к стене на ощупь.

Наконец он оказался в кабинете Майлза и, пошарив рукой, обнаружил выключатель.

Щелк.

Подошел к книжным полкам. Хорошо бы нашлось какое-нибудь легкое чтиво. Но ему не повезло. В кабинете стояли книги, наличие которых и следовало ожидать у юриста. Тома, посвященные праву, – целые скопища. Толстые, в кожаных переплетах и нисколько не привлекательные. А кроме них, еще несколько изданий, но ничего интересного. Еврейская библия в треснутой, облупившейся обложке, «Каббала» и вафельно-тоненькая книжица под названием «Книга Руфь».

На худой конец хотя бы это.

Пусть будет Руфь. Хоть какой-никакой сюжет. Пол не без труда вытащил томик, поскольку он был зажат между «Статутным правом нью-йоркской недвижимости» и «Принципами судебного законодательства». Но тут из него посыпалась кипа листков.

Пол наклонился, чтобы их подобрать.

Судя по виду, это были старые письма. От совершенно пожелтевших до относительно белых, с желтоватым оттенком. Они начинались с обращения:

«Дорогой папа, папочка, папуля… отец!»

Наверное, это один из тех парнишек, что так увлеченно мучили видеоигру наверху, присылал их из летнего лагеря.

Пол почувствовал себя соглядатаем, шпионящим за семейством Гольдштейнов. И вдруг вспомнил собственную семью, которой сейчас с ним не было.

Его охватила внезапная сильная тоска с примесью чего-то еще, что он определил, как ревность. Майлзу повезло: его жена не сидела под стражей, а два его юных отпрыска аккуратно писали из летнего лагеря, перебирая всевозможные обращения к отцу.

Полу для счастья хватило бы одного.

«Дорогой папа, папочка, папуля, отец! Помнишь, как ты отвел меня в зоопарк и там оставил?»

Майлз водил своих сыновей в зоопарк, и один из них вспоминал, что с ним приключилось. Как отец взял его с собой и потерял. Мальчик вдруг оказался один в толпе разглядывающих обезьян зевак, пока папа пошел купить сахарную вату. Пол сочинял собственную историю семьи Гольдштейнов, как иногда поступают бездетные люди, чтобы развеяться.

Он бы и дальше раскручивал сюжет, но в коридоре послышался резкий звук. Один из сыновей Майлза стоял на пороге в голубой пижаме и тер морщившиеся от света полуоткрытые глаза. Что-то около четырнадцати лет, решил Пол. Голенастый, мучительный возраст между детством и отрочеством. Ноги паренька казались слишком длинными для его фигуры. Над верхней губой, как мазок помады, темнел легкий пушок.

– Мне послышалось что-то на лестнице, – сказал он.

Пол и раньше чувствовал себя подглядывающим в замочную скважину, а теперь и вовсе смутился. Попался с поличным на чтении его писем к отцу, словно имел на это право.

– Вот… потянул книжку, а это выпало, – сбивчиво объяснил он.

Мальчишка пожал плечами.

Пол запихнул письма в томик и поставил все на место.

– Теперь снова спать.

Мальчик кивнул и пошел к лестнице. Пол выключил свет и последовал за ним. Так вместе они и потащились наверх.

– Ты был в лагере? – спросил парнишку Пол.

– Что? – не понял Гольдштейн-младший.

– Отдыхал в летнем лагере, когда был моложе?

– Угу, – сонно ответил мальчик. – В лагере Бет-Шемель в горах Катскилл. Тоска зеленая.

– Да. Я тоже не любил эти сонные лагеря. – Пола отправили в летний лагерь в тот год, когда умерла его мать.

На верхней площадке лестницы он простился с мальчиком и вернулся в свою спальню, где еще два часа не мог заснуть.

* * *

Когда Пол проснулся, утро давно наступило и Майлза дома не было.

– Отправился на работу несколько часов назад, – объяснила его жена. – Сказал, пусть уж, пожалуйста, устраивается. Так что будьте любезны, – добавила она с застенчивой улыбкой.

Пол нашел миссис Гольдштейн на кухне после того, как надел носки и ботинки и рискнул спуститься вниз. За столом сидел сын Майлза и читал юмористическую книгу «Человек-паук вершит возмездие». Это был второй его сын – года на два моложе своего брата.

– Привет, я Пол, – поздоровался с ним Пол.

Мальчик что-то буркнул, не поднимая глаз. Миссис Гольдштейн вздохнула.

– Назови свое имя. Когда с тобой знакомятся, ты должен представиться в ответ.

Паренек вскинул голову, закатил глаза, сказал: «Дэвид» – и тут же снова окунулся в приключения героя, который подвешивал своих врагов вниз головой в липкой сети.

Миссис Гольдштейн снова была в парике, но на этот раз Пол заметил, что с одной стороны из-под него выбивалась ее собственная прядка. Она была густой и черной, и Пол понял, что не рак, а вера заставляла женщину скрывать свои волосы.

– Хотите кофе, мистер Брейдбарт?

– Пожалуйста, называйте меня Пол.