Кружной путь, или Блуждания паломника - [15]

— Да, сэр. Я думал, и вы с мистером Виртусом туда идете.

— Труд! — ревел м-р Трутни.

— Иду, сэр, — откликался Труд, подвязывая штаны бечевкой. — Так что, мистер Джон, разрешите мне пойти с вами.

— ТРУ-У-У-Д! — надрывался м-р Трутни.

— Иду, сэр. Значит, я сейчас ему и скажу.

— Да, мы пройдем немного дальше на Север, — сказал Джон. — Идите с нами, если Виртус не против.

— Спасибо, сэр, — сказал Труд и побежал в дом.

Глава 7. Ошибка мистера Виртуса

За завтраком м-р Трутни был не в духе.

— Мда, слуги у нас… — говорил он. — Надеюсь, Виртус, вы займетесь кухней, если я его рассчитаю? Пока я отыщу другого, мы поживем, как на пикнике!

Гости сказали, что уходят сразу после завтрака.

— Мда… — еще протяжней сказал м-р Трутни. — Значит, бросаете меня? Обрекаете на одиночество и низменные заботы? Что ж, нынешних людей я знаю… Так отвечают они на гостеприимство.

— Простите, — сказал Виртус. — Я охотно послужу вам, но я не думал, что вам так трудно стряпать самому. Когда вы рассказывали о достойной жизни, вы не упоминали о слугах.

— Знаете ли, — отвечал м-р Трутни, — когда описываешь паровоз, не объясняешь всех законов механики. Некоторые вещи подразумеваются.

— Например, богатство, — сказал Виртус.

— Благополучие, мой друг, благополучие, — сказал м-р Трутни.

— И здоровье? — спросил Виртус.

— И умеренное здоровье.

— Значит, вы учите людей быть счастливыми, когда все у них хорошо. Не все могут воспользоваться вашим советом. А теперь, если Труд покажет, где что, я помою посуду.

— Не беспокойтесь, сэр, — сухо сказал м-р Трутни, — я не нуждаюсь в вашей помощи и ваших наставлениях. Поживете, узнаете, что застолье — не университетская кафедра. Простите, я немного устал от ваших рассуждений. Беседа должна быть легкой, как мотылек. Не в обиду будь сказано, вы не умеете вовремя остановиться.

— Дело ваше, — сказал Виртус. — Но как же справитесь один?

— Закрою дом, — сказал м-р Трутни, — и предамся атараксии в отеле, пока не изобретут хороших роботов. Да, надо было слушать моих друзей из Шумигама! Они говорят, скоро все будут делать машины. А один ученый обещал, что выведет особых людей, которые просто не смогут поступить со мной так, как этот Труд.

Все четверо вышли, и м-р Трутни удивился, что его бывший слуга идет с его бывшими гостями. Но, передернув плечами, он воскликнул:

— А, все суета! У меня девиз такой: делай, что хочешь. Сколько голов, столько умов. Я могу вытерпеть все, кроме нетерпимости.

И скрылся из вида.

КНИГА ШЕСТАЯ К СЕВЕРУ ОТ УЩЕЛЬЯ

Я не стану восхищаться преизбытком, одной добродетели, пока не увижу рядом с нею преизбытка другой, противоположной. Человек велик не тогда, когда стоит на краю, но тогда, когда касается обеих бездн и всего, что лежит между ними.

Паскаль

Высокомерие — одна из простейших защитных реакций.

Ричардо

Глава 1. Первые шаги к Северу

— По дороге идти незачем, — сказал Виртус. — Надо исследовать вон те скалы.

— Простите, сэр, — сказал Труд. — Я знаю этот край, заходил туда миль на тридцать. Пока что можно идти по дороге.

— Откуда вы знаете? — спросил Виртус.

— Ах, сэр, — отвечал Труд, — я часто пытался перейти Ущелье, особенно в молодые годы.

— Конечно, пойдем по дороге, — сказал Джон.

— А мне представляется, — возразил Виртус, — что перейти можно именно там, на крайнем Севере. В конце концов, переплывем пролив на лодке.

Они пошли по совсем уж безотрадным тропам, через камни и пустоши. Вскоре им стало трудно идти и трудно дышать, и они поняли, что путь их медленно поднимается вверх. Здесь почти ничего не росло — кустик, пучок чахлых трав, а так все мох да камень, и ступали они по камням. Серое небо нависло над ними, птиц не было, а холод стоял такой, что они не могли остановиться, сразу замерзали.

Виртус шел ровным шагом, Труд — тоже, но на почтительном расстоянии, а Джон натер ногу и хромал. Долго думал он, под каким предлогом остановиться и, наконец, сказал просто:

— Друзья мои, идти я больше не могу.

— Ты должен, — сказал Виртус.

— Мы вам поможем, сэр, — сказал Труд. — Не привыкли вы, силы нету.

И они подхватили его под руки, и вели много часов, и к вечеру услышали крики чаек, и Виртус воскликнул:

— Мы у берега!

— Еще далеко, сэр, — сказал Труд. — Чайки залетают от моря миль на тридцать, когда плохая погода.

И они еще долго шли, и серое небо стало черным, и они увидели хижину, и постучались в двери.

Глава 2. Три Бледных Брата

Войдя в дом, они увидели трех молодых людей, очень худых и бледных, которые сидели у печки. Потолок был низкий. У одной стены стояла скамья, застланная мешковиной.

— Мы не богаты, — сказал один из бледных людей, — но я управитель, и долг велит мне разделить с вами трапезу.

Звали его Угл.

— Убеждения не позволяют мне повторить слова моего друга, — сказал другой. — Я выше заблуждений, называемых гостеприимством и жалостью.

Его звали Классикус.

— Надеюсь, — сказал третий, — вы бродите по пустынным местам не потому, что заражены романтикой.

Он назывался Гумани.

Джон слишком устал, чтобы ответить, Труд не посмел бы, но Виртус сказал Углу:

— Вы очень добры.

— Я ничуть не добр, — сказал Угл. — Я делаю то, что должен делать. Моя этическая система зиждется на догме, а не на чувстве.