Кружки любви - [98]

Мой немногословный мужчина может в паре слов лучше выразиться, чем любой человек, которого я встречала. Он прав. Я ликующе счастлива. Даже со всем, что случилось с детьми, я счастлива в жизни. Я не думаю, что я была грустной раньше, но я и не была такой как теперь. Живой.

Я вытираю своё заплаканное лицо рукавом рубашки — поистине привлекательное движение.

— Я украла твою раковину? — спрашиваю я.

Он усмехается и дарит мне жесткий поцелуй в губы.

— Я — вор, помнишь? — шутит он.

Теперь я смеюсь одна.

— Я хочу, чтобы ты была здесь, со мной и Коди. Ты можешь заполнить весь этот дом своими штучками, и я, бл*дь, полюблю это, потому что я люблю тебя. Я хотел, чтобы ты переехала сюда с тех пор, как ты впервые вошла в мой магазин. Я вижу тебя в моём доме. В моей кровати. В моих руках. В моей жизни. Ты — мой мир, Эмили. Разве ты этого не знаешь?

Слезы потекли снова. Гаррет вытирает их большими пальцами, ожидая пока я отвечу на вопрос.

— Ты смотришь на меня так — как будто я твой мир, — прошептала я.

— А ты на меня — как будто я твой.

Я киваю, поскольку если я попробую что-нибудь сказать — это выйдет в той истеричной наполовину-болтливой-девичьей-беседой, в которой никто не найдет различия.

Затем он целует меня. Он вкладывает каждую каплю любви, которую он чувствует ко мне, и я испиваю это. Затем я отдаю ему всё, что у меня есть. Его язык ласкает и дразнит мой медленным соблазнительным движением, от чего у меня поджимаются пальчики ног. Когда он отстраняется от моего рта, он упирается своей головой в мой лоб. Калейдоскопы.

— Джордан хочет купить мой дом, — мягко говорю я, пробегаясь своими пальцами по его пятичасовой тени.

— Хорошо, — ворчит он.

— Хорошо?

— Хорошо.

— Что это значит? Хорошо?

— Ага.

— Хорошо.

Я люблю, когда он так говорит, и я люблю, когда он ворчит.

— Мне лучше пойти приготовить обед, — произношу я, соскальзываю с его колен.

Он ласково поглаживает меня по попке, прежде чем поднимается на ноги. Гаррет следует за мной вниз по лестнице на кухню, где Коди и Джордан заканчивают прикреплять намного больше, чем два листа гипсокартона. Я хмурюсь на них, а они игнорируют меня, пока я начинаю готовить. Гаррет присоединяется к работе.

Мы едим вместе.

Мы убираемся вместе.

Мы немного смотрим телевизор вместе.

Затем после моих ежедневных ночных процедур в моей раковине, я скольжу на свою сторону кровати и выключаю лампу на моей прикроватной тумбочке, Гаррет тратит время, показывая мне что я — его мир.

Я снова живу.

Глава 23

Гаррет

Праздники.

Я чертовски ненавижу праздники. Всегда ненавидел. Даже когда был маленьким ребенком, я знал, что Санты не существует. Пасхальный кролик — шутка. Хэллоуин — просто ночь для людей, которые хотели устраивать неприятности. День Благодарения был таким днем, когда я хотел есть, а магазины были закрыты для меня, чтобы украсть там что-нибудь. Четвертое июля — День независимости позволял легче маскировать выстрелы пистолета в моем трейлерном парке. И день рождения… я по-прежнему ещё ни разу в жизни не праздновал его. Был период, когда Дэрил и Клайд отсутствовали, когда я не мог вспомнить, было ли мне восемь или девять.

Я ненавижу праздники.

И, тем не менее, вот он я на моей недавно переделанной кухне с улыбкой на лице, в то время как Эмили печет пироги и другое дерьмо для завтрашнего обеда. Она как сверкающий луч солнечного света, который все наполняет своим теплом. Окружающие ее: мои шкафчики из грецкого ореха, столешница из цветного песчаного кварца, огромная шести конфорочная «Викинг ранж» и встроенная двойная духовка — кажутся правильными. Это — её место.

Совместно Коди, Хантер, Джордан, Девлин, Клайд и я смогли закончить кухню и положить новый пол на всем первом этаже дома. Я быстро за выходные реконструировал основную ванну внизу, прежде чем Коди вернулся домой. Ему было необходимо чистое, безопасное место, чтобы мыться.

С новой кухней и полом необходимо было обновить и мебель. Моя женщина позаботилась об этом. Она была настолько осторожной со мной при выборе всего, что мы едва это обсуждали. Мне было бы насрать, если бы она заполнила дом диванами с цветочным принтом и розовыми занавесками. Это её дом. Мне всё равно, чем наполнен дом, до тех пор, пока она в нем. Она получила меня, так что мы покончили с серой и глубоко горчично-желтой цветовой гаммой. Мои стены завешаны картинами, в основном местными изображениями пейзажей в тяжелых рамах черного дерева, которые я сделал сам.

Это тепло.

Это комфортно.

Это прижилось.

Это — мой первый настоящий дом.

— Что ты думаешь о шоколадно-карамельном ореховом пироге? — спрашивает Эмили, выставляя какие-то другие пироги на островок разделочного стола.

— Хорошо, — ворчу я.

Она в обтягивающей белой футболке, насыщенных фиолетовых леггинсах, её песочные волосы собраны на макушке, а на её восхитительном лице усталая улыбка. Мне нет никакого дела до пирога. Мне необходимо быть внутри нее снова. Прошел уже час с тех пор, как я был в ней, и мне кажется, что это было вечность назад.

— О… нет, не смей, — ругает она, заметив мой горячий взгляд. — Мне надо всё доделать. Я не смогу печь завтра и готовить еду.