Кружевное убийство - [11]

– Ты в сторонке не могла поесть? – в сердцах спросила Татка у второй подруги. – Понимаешь ведь все, зачем дразнишься.

– Я не дразнюсь, я ем, – ответила Палашка, вгрызаясь в мясо острыми белыми зубами, которые придавали ей сходство с хорьком. – И вы ешьте, я же вам не мешаю.

– Оставь, – тихонько прошептала Дуся, видя, что Татка готова взорваться и наговорить жадной подруге гадостей. – Ешь быстрее, еще прогуляться успеем.

Если она хочет застать Петра Степановича, стоит поторопиться. Татка быстро съела свою половину картофелины, соленый огурец и кусочек сала, лежащий на хлебе, ссыпала в рот крошки, отряхнулась и потянула за руку Дусю, не глядя на продолжавшую трапезничать Пелагею.

– Пойдем.

Натянув верхнюю одежду, девушки выскочили в коридор, поспешили в сторону входной двери и вдруг замерли – она открылась, впуская внутрь клубы холодного воздуха и скрытого в них хозяина дома, Петра Степановича Брянцева.

Охнув, Татка отступила в сторону, спряталась под лестницей, ведущей на второй этаж, и смотрела на своего кумира, не в силах отвести глаз от его выразительного и почему-то раздраженного лица. Ей в шею сопела Дуся.

Дверь снова отворилась, и теперь в клубах уличного тумана в дом ввалился гость – невысокий щуплый мужчина в суконном пальто и мятом картузе. Его, впрочем, он снял и держал в руке.

– Петр Степанович, миленький, вы зря отказываете, – бормотал он фальцетом. Присевшим под лестницей девчонкам было слышно каждое слово. – Я же ни о чем особом не прошу. Ну что вам стоит дело с полочки снять и в портфельчике домой унести. Вы же в канцелярии работаете, у вас все дела уездного суда под рукой. Судья с делом пока и не знакомился вовсе, а если вы папочку заберете, то и не ознакомится. Петр Степанович, вы хоть крест-то посмотрите! В нем сапфиры настоящие. Фамильный, от деда достался, большие тыщи стоит. Дед, когда помирал, строго-настрого запретил продавать, как бы туго ни было. И я бы ни в жизнь не расстался с реликвией семейной, но ради брата ничего не пожалею. Давайте, я вам крест, вы мне папочку, и разойдемся. Обещаю, что никогда-никогда вы меня больше не увидите.

– Любезный, пойдите вон, – нервно отвечал Петр Степанович, стаскивая с шеи шарф. – Если вы не отстанете, я в полицию обращусь. Вы же меня на преступление толкаете, как вам не совестно! Никогда я не соглашусь на то, что вы предлагаете. Никогда! И оставим этот разговор, милостивый государь.

Сняв пальто, он указал гостю на дверь, и тот, пятясь задом, исчез за ней, совершенно неслышно. Хозяин дома широкими шагами прошел из прихожей в жилые комнаты, на ходу зовя жену. Девчонки под лестницей перевели дух.

– Ну, пойдем на улицу, что ли? – робко спросила Дуся.

Тата молчала, заново переживая счастливые мгновения, когда ей удалось увидеть Петра Степановича. Дуся, не дождавшись ответа, потянула ее за руку, но вылезти из-под лестницы девушки не успели. Дверь снова открылась, пропуская щуплого гостя, который, пугливо озираясь по сторонам, прошмыгнул в прихожую и положил что-то на стоящий перед зеркалом комод.

– Все сначала ломаются, – бормотал он себе под нос, – экая беда взятку получить! Это только в первый раз трудно да неудобно, а потом как по маслу. Хотя уж сколько лет работает, должен был привыкнуть. Или цену набивает – так этому кресту цена немалая. Всяко, больше тыщи рублев стоит, а глядишь, и больше. Ну да ничего, найдет, разберется, что к чему, и в помощи, главное, не откажет.

Пристроив невидимый издали предмет на комод, мужчина юркнул за дверь, словно его и не было. Переведя дух, Тата вылезла из-под лестницы вперед Дуси.

– А что он туда положил? – прошептала любопытная подружка. – Давай посмотрим!

Хотя это и было неудобно, Тата тоже считала, что посмотреть надо. От мужичонки исходила опасность, точнее, какой-то неприятный дух, который люди, подобные Брянцеву, нутром чувствовала Тата, воспринимали с презрением и гадливостью. Оставленный в доме предмет грозил неприятностями, а значит, от него нужно было избавиться.

Практически не дыша, девушки подошли к комоду и замерли. На дубовой поверхности лежал золотой крест, щедро украшенный россыпью синих камней – гость, кажется, называл их сапфирами. Дуся протянула руку, взяла крест и покачала на ладони.

– Тяжелый, – прошептала она, – правда дорогой, наверное.

– Его нельзя здесь оставлять, – решительно сказала Тата. – Петр Степанович ясно сказал, что ничего подобного не возьмет, а значит, очень расстроится, когда его увидит.

– И что ты предлагаешь? Выбросить? Или спрятать? – недоумевающе спросила Дуся. – Он же ужас просто какой дорогой! Этот дядька сказал: больше тысячи стоит. Таких денег до конца жизни хватит! Тат, может, если Петру Степановичу он не нужен, мы его себе заберем? Придумаем, как продать.

– Дуся, ты с ума сошла! – всплеснула руками Тата. – Как можно взять себе чужое? Ты же слышала, что этот человек от Петра Степановича взамен какой-то непотребной услуги требовал. У Брянцевых неприятности могут выйти по служебной линии. Понятно, что крест нужно вернуть владельцу.

– А как?

– Да он же не успел далеко уйти, догоним его и отдадим, – решительно сказала Тата, схватила по-прежнему лежащий на ладошке Дуси крест и потянула ее за руку. – Побежали, как раз до конца перерыва успеем!