Крутыми верстами - [44]

Далее старшина доложил, что связаться с батальоном не удалось потому, что не могли туда прорваться посыльные.

На скатах, у большака в небе вспыхнуло несколько сигнальных ракет. Заикин выхватил у старшины бинокль, поднес к глазам.

— Роты Лаптева и Супрун пошли в атаку! Точно! — закричал он. — Давай ракеты, красные… А впрочем, хрен с ними! Давай какие есть. Поймут!

Хоменко отскочил в сторону, сложив рупором ладони, крикнул что было мочи:

— Рябоконь! Рябоконь! Где ты, сатана тебя бери?!

Из кустов, повисших над канавой, вынырнул приземистый, быстроглазый солдатик. Вытянувшись перед старшиной точно так, как вытягивался сам старшина перед начальством, придерживая два повисших на шее автомата и поправляя унизанный не менее чем десятком осколочных гранат ремень, не моргнув глазом выпалил:

— Тут я, товарищ гвардии старшина!

— Ты что?! — зарычал на солдата Хоменко.

— Набивал, товарищ гвардии старшина! Вот они, магазины, — хлопая по брезентовой сумке грязной рукой, оправдывался солдат, хотя было по всему видно, что паренек не из робкого десятка и подобран старшиной себе в ординарцы строго с учетом своего характера.

— Где ракеты?

Солдат, как будто только того и ждал, одним движением выхватил из сумки ракету и, зарядив ракетницу, спросил:

— Палить, товарищ гвардии старшина? — Хитро зыркнув глазами и не ожидая ответа, взмахнул ракетницей над головой.

Сырой воздух пронзили одна за другой несколько ракет, а старшина все торопил солдата:

— Давай! Давай! Пали!

Мотая головой то в направлении большака, где, судя по всему, началась атака главных сил батальона, то в небо, где гроздьями искр рассыпались выпущенные солдатом ракеты, Заикин выжидал подходящий момент, а когда почувствовал, что пора двинуться вперед, скомандовал:

— Рота, в атаку, ура-а-а!

Рота поднялась и с криками «ура!», стреляя, бросилась вниз по скатам высоты.

Удар роты оказался не только внезапным, но и достаточно сильным. Чувствовалось, что поредевшая боевая цепь противника прошивалась ее огнем насквозь.

Решающая роль в успехе атаки, несомненно, принадлежала комбату. Не чувствуя земли под ногами, он показывал пример бойцам, бесстрашно шел впереди. И, несмотря на грохот боя, он уловил приближавшийся из-за высоты, со стороны переправ на Десне, гул и рев танковых моторов. Спустя немного времени он увидел, как от гребня высоты на нескольких направлениях откатывались вражеские танки. От радости сжалось сердце. Василий понял, что противник не только опрокинут, но полностью сломлен, что ему не удалось отвоевать плацдарм и что в достигнутой победе есть немалый вклад и его батальона. Собравшись с силами, комбат еще раз закричал «ура!», и его крик, подхваченный ротой, слился с общим порывом атаковавшего батальона.

Перевалив через небольшую высотку и увидев невдалеке бежавшего к нему капитана Рындина, комбат остановился. Облизав горячие губы, он смачно сплюнул и уселся на траву.

— Ух-х! — громко выдохнув, смахнул градом катившийся по лицу пот. — Что же ты, чертов бес, так долго мурыжил, не атаковал? — усмехнулся он, взглянув в глаза свалившемуся рядом начальнику штаба. Рындин сгреб пилотку, отер лоб.

— Какая там атака? Вон сколько их поднаперло, — взглянул он в сторону догоравших, тщательно закамуфлированных вражеских бронетранспортеров. — Уж думал, хана. Людей погубишь, да и только.

— Все видел, только был не в силах чем-то помочь. К роте еле пробился, а там беда.

— Что случилось? — участливо спросил Рындин.

— Со Светличным встретился в последнюю минуту… Погиб.

Какое-то время оба сидели молча, а затем Заикин выпрямился.

— Жаль. Очень жаль. Прекрасный был парень. Но его уже не вернешь. Давай. Пошли.

Подхватившись, комбат поспешил вперед, туда, где собирался после атаки его батальон. Рындин не отставал, а когда преодолели лощину и оказались у подножия крутой высотки, запыхавшись, остановился.

— Смотри, сколько их здесь навалено, — обратился Заикин к Рындину, обводя взглядом скаты высоты, сплошь устланные трупами немецких солдат. Среди них были и раненые. Один из немцев, потянувшись к Василию руками, простонал:

— Шмерц… Шмерц… [9]

Комбат не остановился. Он спешил на вершину высотки, где навстречу бойцам роты Светличного бросились бойцы полкового НП. Еще один рывок, и он оказался рядом с ними, но, спрыгнув в задымленную пороховой гарью траншею, услышал голос знакомого фельдшера: «Теперь, товарищ полковник, будет легче. Самое опасное позади».

Остановившись, чтобы пропустить санитаров, уносивших Дремова, Василий успел взглянуть на командира. Таким он его еще никогда не видел: лицо осунулось, побледневшие щеки запали, из-под фуражки выбилась прядь опаленных волос.

Когда Дремова унесли, Заикин, оставаясь на месте, окинул взглядом полковой НП. Он только теперь увидел застывших в разных позах в ходах сообщения и ячейках офицеров и солдат штаба полка. С некоторыми из них ему довелось пройти по дорогам войны с первых ее дней.

Направляясь к начальнику штаба за получением новой боевой задачи, Заикин встретился с замполитом.

— Ну вот! Прямо сказать, чудеса! Жив? Цел? А тут распустили слух… — обрадовался майор, протягивая Василию руку. — Как себя чувствуешь? — посмотрел он комбату в утомленные глаза.