Крутыми верстами - [4]
— Это когда тебя? — спросил Дремов, присматриваясь к глубокому шраму у солдата на лице.
— Еще в прошлом году зацепило, в обороне на реке Олым.
— Не видит он левым, — вмешался в разговор еще один солдат.
— Правда? Почему не комиссовали?
— Так списали меня, только куда мне? Пойти в тыл и ждать, пока разобьют немца, чтобы потом на готовенькое? Тут все ж воюем. Правда, маловато осталось дружков. Повыбило зимой.
— Ты откуда же?
— С Гомелыцины мы. Осталось рукой подать. Пора бы начинать.
— У тебя кто там остался?
— Жена с двумя малыми. Живы ли?
— Думаю, скоро их выручим, — сказал Дремов, подумав: «Скоро ли? Где-то там и мои». — А противника знаете? Кто стоит перед вами?
— Маленько знаем, — поспешил белорус и, не говоря больше ни слова, торопливо направился в сторону от блиндажа. — Вот тут, товарищ командир, позиция нашего пулемета, — остановился он около замаскированной площадки, где дежурил его помощник. Указывая на колышки, вбитые в землю, пулеметчик спешил обо всем доложить. — Вот это ориентир номер один. Там у фрица пулемет. А вот эти рогульки — по цели номер два — по пехотному окопу. — Заморгав глазами, солдат потянулся к отесанной дощечке. — Она по ориентиру номер три. Там у фрица пушка. Подстерегли, как выкатывал на позицию. Не спускаем глаз.
— Хвалю. Молодцы. Пушку держите на прицеле, но, пока молчит, огня не открывайте. Пусть считают, что не обнаружили мы ее.
— Понятно, — ответил солдат.
— За возвращение в полк представим к награде.
Пулеметчик смущенно улыбнулся. Оглянувшись, Дремов увидел, что позади в окопе сгрудилось полно солдат, которым положено было отдыхать.
— Что, братцы, не спится?
— Тут, товарищ командир, хотели попросить, — заговорил крепыш в пилотке набекрень. — Был у нас отделенный, ранило его, когда зимой наступали, перешибло обе ноги, а в госпитале из него сделали «самовар». Была гангрена, так отпилили обе выше коленей. Жена его умерла еще в начале войны. Так что привезли его санитары к трем карапузам. Ни он им, ни они ему помочь не могут. Написал я женке, так согласна взять детишек, пока мы тут, а дальше будет видно. Да и его надо бы куда-то пристроить. Так что просьба у нас отпустить на несколько дней, пока здесь тихо, чтобы все это там… — Солдат умолк, но послышались голоса других:
— Пустить бы его, товарищ командир, мы тут управимся.
Дремов подумал и согласился:
— Вопрос ясен. Ты приходи с рассветом в штаб. Команда будет дана, — обратился он к тому, который просил отпуск. Солдат просиял, а со стороны послышалось:
— Боялся попросить. Теперь с женкой будет семь. Целый гарнизон. Вернешься — будешь командовать.
Раздался смех.
— Что есть еще, хлопцы? — спросил Дремов повеселевших солдат.
— Да вот у меня, товарищ командир: баба хворает, ребятенки малы, а с хаты снесло крышу. Заливает их. Помочь бы.
— Правильно. Надо помочь. Давай адрес. Завтра же напишу.
Дремов уже собрался уходить, но к нему подошел еще один солдат.
— У меня такое дело, товарищ командир. Отец затерялся. Матрос он, воевал на Волге, а с марта нет ни звука. Мать в слезах.
Дремов записал фамилию, другие данные.
— Напишем в кадры, пошлем письмо мамаше. Рано она загоревала. Отзовется он. Да и за тебя скажем ей спасибо. — Дремов хоть и в темноте, но разобрал, что к нему обращается тот самый снайпер, с которым ему уже приходилось встречаться. — Напишем, товарищ боец.
Когда забрезжил рассвет, Дремов простился с солдатами. Направляясь в сторону своего КП, он останавливался то в одном, то в другом месте на скатах, всматриваясь в местность как на участке полка, так и в расположении противника. Он старался себе представить, как может развиваться бой, если немцы вздумают перейти в наступление.
2
Заикин понимал, что личный состав батальона после напряженной работы по инженерному оборудованию узла обороны нуждается в отдыхе, но, помня, что кровь дороже пота, не мог позволить передышки ни себе, ни людям. Больше того, теперь он требовал, кроме совершенствования позиций, использовать каждую минуту для боевой учебы и досконального изучения противника. «Бить врага наверняка может только тот, кто его хорошо знает», — повторял он.
Некоторым офицерам, особенно молодым, требования комбата казались слишком жесткими. Кое-где начали роптать. Заикин насторожился, понял, что надо принимать срочные меры. Собрав в конце дня в одном из опорных пунктов командиров подразделений, он стал интересоваться, знают ли они противостоящего им противника. Ответы были далеко не утешительными.
— Так дело не пойдет! — сдержанно, но жестко произнес он. — Даю неделю на подготовку. Усилить наблюдение за противником. Выявить огневые точки… Повторный разговор будет короче.
— Правильно, товарищ комбат. Некоторые вместо того, чтобы потрудиться, болтают. Чешут языки. Лень-матушка одолевает! — вырвалось у командира второй роты старшего лейтенанта Супруна.
Взглянув на ротного, Заикин продолжил:
— Со знанием противника, можно сказать, разобрались, его вы не знаете… Давайте послушаем, как взводные командиры знают хотя бы своих подчиненных в пределах уставных требований. Начнем с вас, товарищ лейтенант, — обратился он к офицеру, прятавшемуся за других.
![Через все испытания](/storage/book-covers/42/42d6e6dc501d0f4c7818fa95f95df91d91f0d432.jpg)
Повесть о комсомольцах двадцатых-тридцатых годов, прошедших подготовку в организациях Осоавиахима и отважно сражавшихся на фронтах Великой Отечественной войны. В центре книги — образ Михаила Горнового, прошедшего путь от курсанта военного училища до командира дивизии, генерала.Для массового читателя.
![Собрание сочинений в десяти томах. Том 10. Публицистика](/storage/book-covers/a6/a6d525f5ae6356303170451dc8401e9727105d44.jpg)
Алексей Николаевич ТОЛСТОЙПублицистикаСоставление и комментарии В. БарановаВ последний том Собрания сочинений А. Н. Толстого вошли лучшие образцы его публицистики: избранные статьи, очерки, беседы, выступления 1903 - 1945 годов и последний цикл рассказов военных лет "Рассказы Ивана Сударева".
![Шестая батарея](/storage/book-covers/53/536783c1a619687ed22fb54f972be8120e8c4f40.jpg)
Повесть показывает острую классовую борьбу в Польше после ее освобождения от фашистских захватчиков. Эта борьба ведется и во вновь создаваемом Войске Польском, куда попадает часть враждебного социализму офицерства. Борьба с реакционным подпольем показана в остросюжетной форме.
![Трибунал для Героев](/storage/book-covers/68/6820fe2f8a26af30a0d6261ea4ed562f0aeff672.jpg)
Эта книга, написанная в жанре документального исторического расследования, рассказывает о неизвестных страницах из жизни Героев Советского Союза, которые в разные годы и по разным причинам оказались по другую сторону судебного барьера — подвергались арестам, репрессиям, были осуждены. Многие факты, почерпнутые автором из уникальных архивных следственно-судебных документов, обнародуются впервые и не известны даже историкам. Среди побывавших в тюрьмах и лагерях — В.П. Чкалов, С.П. Королев, К.К. Рокоссовский, А.И.
![Участь свою не выбирали](/storage/book-covers/45/45a1c5ae21b3352e3296b7d5594ea9e90be0802e.jpg)
Известный ученый описывает свой боевой путь в годы войны - от рядового до командира артиллерийской батареи. (По сути - расширенная версия книги "Путь солдата")
![О друзьях-товарищах](/storage/book-covers/71/71722d431b35986facb61988a813c8999a03b6ba.jpg)
Почти все произведения писателя Олега Селянкина изображают героический подвиг советских людей в годы Великой Отечественной войны: «Стояли насмерть», «Вперед, гвардия!», «Быть половодью!», «Ваня Коммунист», «Есть, так держать!» и другие. Темы их не придуманы писателем, они взяты им из реальной военной жизни. В романах, повестях, рассказах много автобиографичного. О. Селянкин — морской офицер, сам непосредственно участвовал во многих боевых событиях.В документальной повести «О друзьях-товарищах» (ранее повесть издавалась под названием «На румбе — морская пехота») писатель вновь воскрешает события Великой Отечественной войны, вспоминает свою боевую молодость, воссоздает картины мужества и отваги товарищей-моряков.