Крутые повороты - [4]
Заместителю председателя Омского горисполкома. Копия А. Г. Сегалу. Исполком… рассмотрел семейное положение инвалида Великой Отечественной войны Громова В. С. …Решением исполкома райсовета Громов В. С. поставлен на очередь по первому списку на получение государственной квартиры. Председатель Советского райисполкома.
Дело Громова на том не закончилось, я еще вернусь к нему.
Но прежде о другом.
Некоторые товарищи, причастные к этой истории, говорят мне сегодня: «Послушайте, в каком недопустимом тоне писал и разговаривал Сегал «бездушные люди», «стремятся отписаться», «общественность забыла об инвалиде войны». Разве справедливо? Ведь если честно: Сегалу достаточно было писать, сигнализировать, настаивать, — а работники исполкома должны были найти реальную возможность внести инвалида Громова в списки очередников. В списки перегруженные, не раз и не два выверенные, взвешенные, обсужденные. Не так то просто! Сегал только ставил вопрос, а работникам исполкома надо было его практически решить. И за решение это нести потом полную ответственность. Разные вещи!»
Согласен. Ставить вопрос куда, разумеется, легче, чем его решить. И тон писем Сегала бывал не в меру запальчивым, верно. Но уж если честно, совсем честно: не прояви подполковник такой активности, сколько бы еще тянулся этот вопрос и как решился? «Да, — соглашаются товарищи. — За энергию ему спасибо».
Те же товарищи говорят мне: «У Сегала очень дурной характер. Мирный человек, говорите? Да бог с вами! С ним дело иметь невозможно. Неуживчив, как никто другой. Вечно наводит порядок. Вмешивается. Обвиняет. Одних клеймит за то, что потакают лодырям, других — почему не борются с пьянством, третьих — отчего не дают бой хулиганам».
Что ж, не спорю. Пусть так. Бывал, вероятно, он и горяч, и пристрастен. Но вот другие известные мне факты.
Услышал Сегал, что где-то уволили работника, осмелившегося покритиковать свою администрацию. Тут же этого человека нашел. Помог написать заявление в суд. Суд его восстановил. В адрес администрации было вынесено частное определение. Бюро райкома партии квалифицировало случившееся как факт злостного зажима критики. Об этом рассказала газета «Омская правда». Другой эпизод. В суд обратился ветеран войны: родственник захватил его гараж и еще обливает грязью, пишет во все концы подметные письма. Сегал опять принимает все близко к сердцу. По поручению военкомата выступает на суде. Произносит целую речь. Интересы ветерана защищены. Сегалу этого мало: скоро по омскому радио звучит передача, в которой хапуга и клеветник осуждается публично…
Понимаете?
Общество наше создало все условия для того, чтобы добро торжествовало и порок был наказан. Приняты мудрые законы, действуют специальные государственные и общественные институты. Но ведь объективные эти условия реализуем в конце концов мы с вами, живые люди. И как часто необходим бывает вот такой, как Сегал, человек, может быть, трудный, неуживчивый, неугомонный, но на всю жизнь сохранивший энергию и бескомпромиссность своей боевой юности, раз и навсегда убежденный: под лежачий камень вода не течет.
Мне говорят: «Ладно. Все так. Но зачем же в письмах, в выступлениях Сегала столько ненужных громких слов? Пафоса? Риторика для чего?»
…Мы шли с Александром Григорьевичем от Громова. Тяжелая картина. Старик плакал. Сегал его успокаивал. Прощаясь, Громов сказал: «Спасибо за деньги». На улице я спросил:
— А что это за деньги?
Александр Григорьевич помолчал. Потом нехотя объяснил:
— Так, субсидия. Двадцать рублей, которые изымает у него дочь, возмещаем.
— Кто же именно возмещает?
Подполковник долго не отвечал. Потом сказал недовольно:
— Ну я. Я даю. Не имею права?
— Каждый месяц?
Он кивнул.
— И в городе никто об этом не знает?
— Нет. А зачем? — Он объяснил: — В Ленинграде, в блокаду, умер мой отец. Если бы кто-нибудь мог дать ему тогда буханку хлеба, наверное, он бы выжил… Я даю Громову деньги в память о своем отце. А потому это не стыдные, не обидные деньги. Сыновьи…
Знаете, о чем я подумал в тот момент? О том, что зря мы стыдимся порой высоких слов. Осторожничаем. Смущаемся. Не верим. Так ведь можно и сильно чувствовать разучиться…
Узнав, что Громов поставлен на очередь, Сегал несколько успокоился. Жене сказал: «Справедливость восторжествовала, очень хорошо». Сын пришел навестить, спросил: «Все воюешь, отец?» Александр Григорьевич ему сообщил: «С Громовым вопрос решен, порядок». Но скоро Александра Григорьевича опять охватила тревога. Очереди на квартиру можно ждать годы, а Громову как-никак семьдесят шесть… Вопрос будет решен, если исполком твердо скажет, когда конкретно инвалид Громов получит квартиру. Назовет точный срок.
Народному депутату Советского райсовета г. Омска Султыханову Евгению Гавриловичу. Ваш избиратель В. С. Громов нуждается сегодня в Вашей помощи. Ему нужно не милосердие, не снисхождение и не поблажка. Ему нужно, чтобы влиятельные люди, которым доверена власть, отстояли закон… Я прошу Вас вдуматься в судьбу Вашего избирателя… Если Вы не побрезгуете моей помощью, то я с большой охотой введу Вас в курс дела. С глубоким уважением подполковник в отставке А. Сегал.
Александр Борин, известный журналист и обозреватель «Литературной газеты», рассказывает о своей юности, о людях, с которыми сводила его судьба. С кем-то из них отношения ограничивались простым знакомством, с другими устанавливалась долгая дружба. Среди них писатели Александр Бек, Константин Симонов, Илья Зверев, Леонид Лиходеев, Камил Икрамов, летчик-испытатель Марк Галлай, историк Натан Эйдельман, хирург Гавриил Илизаров, внук великого писателя Андрей Достоевский и многие другие.В газету А. Борин писал статьи по вопросам права, однако некоторые из них так и не увидели свет.
Один из программных текстов Викторианской Англии! Роман, впервые изданный в один год с «Дракулой» Брэма Стокера и «Войной миров» Герберта Уэллса, наконец-то выходит на русском языке! Волна необъяснимых и зловещих событий захлестнула Лондон. Похищения документов, исчезновения людей и жестокие убийства… Чем объясняется череда бедствий – действиями психа-одиночки, шпионскими играми… или дьявольским пророчеством, произнесенным тысячелетия назад? Четыре героя – люди разных социальных классов – должны помочь Скотланд-Ярду спасти Британию и весь остальной мир от древнего кошмара.
Американский писатель Генри Фуллер (1857—1929) в повестях «Падение Эбнера Джойса», «Маленький О’Грейди против «Грайндстоуна» и «Доктор Гауди и Тыква» рассказывает, к каким печальным результатам приводит вторжение бизнеса в область изобразительного искусства.
Ханна Кралль (р. 1935) — писательница и журналистка, одна из самых выдающихся представителей польской «литературы факта» и блестящий репортер. В книге «Белая Мария» мир разъят, и читателю предлагается самому сложить его из фрагментов, в которых переплетены рассказы о поляках, евреях, немцах, русских в годы Второй мировой войны, до и после нее, истории о жертвах и палачах, о переселениях, доносах, убийствах — и, с другой стороны, о бескорыстии, доброжелательности, способности рисковать своей жизнью ради спасения других.
…Я жду выноса тела Жозе Матиаса – Жозе Матиаса де Албукерке, племянника виконта де Гармилде… – такой изысканный молодой человек, белокурый, как пшеничный колос, с закрученными вверх усами странствующего рыцаря и слабо очерченным безвольным ртом. Истинный дворянин, с утонченным и строгим вкусом. И пытливым умом, одержимым важнейшими идеями века и таким острым, что постиг мою «Защиту гегельянской философии». Этот образ Жозе Матиаса относится к 1865 году, так как последний раз я столкнулся с ним морозным январским вечером в одном из подъездов па улице Сан-Бенто; он был одет в медового цвета изорванный на локтях сюртук, дрожал от холода, и от него отвратительно пахло водкой…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Старый рыбак Каип скитается на лодке по капризному Аральскому морю, изборожденному течениями и водоворотами, невольно вспоминаются страницы из повести «Старик и море» Эрнеста Хемингуэя. Вспоминаются не по сходству положения, не по стилистическому подражанию, а по сходству характера рыбака, что не мешает Каипу оставаться узбеком.