Крутые излучины (сборник) - [7]

Всякий раз я с болью смотрю на дикое поле, на стихийное побоище трав. Через несколько лет закрепились на нём берёзки – «племя молодое, незнакомое». Гляжу я на них – и сердцу становится легче. Такие они нежные, трепетные, на ветру раскачиваются – торопятся стать взрослыми, пока место свободное. Приглянулись мне молодые берёзки, подошёл к ним и потрогал самую красивую. Присмотрелся к ней, а она совсем не белоствольная, а коричневая. И метки на коре не чёрные, а белые. И причёски шелковистой нет, и ветки вниз не приспущены, а направлены вверх.

Но ещё больше я удивился, когда на следующий год на всём поле высыпали голубовато-фиолетовые колокольчики. Их было так много, что чудилось, будто они звонят. Вот большой колокол – он набатный, вот маленький – он вещун, а вот этот – ставь под дугой. А вот кабан прошёл, шатаясь то влево, то вправо, подминая колокольчики или вырывая их из земли. Но колокольчиков много, стоят весело, покачивая головками на ветру. Звонят колокола колокольчиков над диким полем, словно созывая молодые берёзки занять это место, чтобы оно стало лесным.

Думают колокольчики и я вместе с ними: «Вот вырастет берёзовая роща, и придёт в неё человек и, может, тоже решит здесь обжиться. Только какой такой человек? Может, снова придёт дикарь? И тогда возврата к прошлому нет. Если человек одухотворён природой, если он её любит, он приручает себя к ней. Если же он её разрушает, – он варвар, этот человек с другой психологией. Вместо всеобщей любви он предложит замаскированную любовь к материальным благам. С такими людьми человечество вырождается, оно будет настроено на унижение одухотворённых и на поддержку алчных».

Я встал на колени перед молодой берёзкой и поднял глаза к её вершине. Свет солнца шёл через листву, играл бликами и тенями, вокруг берёзки светилась аура, она трепетала. Я стоял перед ней, как перед иконой, как перед светопозолоченной церковной хоругвью. Я крестился, радовался и плакал.

«Родимое, беспризорное поле, не продано ли ты уже банковским виртуозам, воротилам и ворам? Хорошо, если тебя продадут с пониманием, но ведь ты можешь надолго оказаться бросовым и забомжеть.

Эти люди тебя уже выводят из севооборота культур и переводят в разряд охотничьих угодий. Ты будешь пригодно только для охоты или для отдыха и развлечений».

Можно перепланировать не только поле, но и весь край, купить его за накопленные или заморские деньги, ввести чужеземное управление, поменять ориентиры, однако нельзя допустить, чтобы богатенькие новоявленные русские и прочие «шведы» сделали живущих здесь людей нищими дикарями.

И не надо забывать, что ранее – с осквернением храмов, а сегодня – с запустением полей, подобное совершилось и продолжает совершаться.

Я стал ещё внимательнее рассматривать молодые разновозрастные берёзки. И заметил я, что у них светло-зелёные листочки, в заострённой части они коричневые и шероховатые. Листья взрослой берёзы гладкие и тёмно-зелёные.

Переход цвета происходит постепенно, за несколько лет. Ствол молодой берёзки при многократном сбрасывании верхних пластов бересты выбеливается, делая её заметной, оставляя боковые ветки по-прежнему коричневыми.

И вспомнился мне уверенный голос деревенского парня, десятиклассника Андрея: «Выживем!» Я смотрел на молодые берёзки, наблюдал их покачивание, интуитивно улавливал их одобрение, и мой внутренний голос соглашался с ними.

Берёзовые веники дяди Вани

Дядя Ваня и в свои 82 года любит париться в баньке, протопленной по-чёрному. Так она была сконструирована: когда не хватило кирпичей, то дыму предложено было выходить не по трубе, а через деревянную задвижку в потолке. От этого стены и потолок чёрные от копоти. Огонь от горящих берёзовых дров идёт прямо в камни, они быстро и сильно нагреваются. Вот на них-то, после завершения топки, из ковшика и вбрасываются порции горячей воды, мгновенно, как вспышки, превращающиеся в сухой пар, атакующий уставшее, измученное перегрузками тело.

Вот тут человек должен поддаться атаке, отключить собственное «я», раскрыть кожный покров для экзекуции, которую полезно получить даже ребёнку.

Дядя Ваня любил париться сам и сына не прочь был поподчевать, пропарить берёзовым веничком. Нашими предками точно было угадано лечебное действие бани: изгоняли веничком хвори и даже бесов, когда они вселяются в нас. У одного присутствие негативных сил проявляется в виде бесполезного красования: «петух, да и только!», у другого – в чрезмерной суетливости: «точно лопотун», у третьего – в беспечности, неспособности накопить и сохранить запас тепла или ещё чего-либо доброго даже у себя. В баньку сходить – всё равно, что в церкви очиститься, только не крестом, а подручными средствами. А эти подручные средства – тазик, горячая и холодная вода и очищающий веничек. А остальное зависит от ритуальных действий.

Дядя Ваня любил выгонять все хвори, особенно нерасторопность и размахайство. Эти две хвори появляются оттого, что «царя в голове маловато». «Жизненную лямку нужно брать внатяг, не ослабляя и без рывков», – учил он всех на примере лошади.

Заготавливал дядя Ваня растопочные дрова и веники, укладывая их на повозку в ближайшем лесочке. Нерасторопность, считал дядя Ваня, происходит от потери главной цели действия, а размахайство – от множества бесполезных целей.