Крутой вираж… - [44]

Покинутое командой судно после бесконтрольного дрейфа остановилось у ближайшего пирса. Когда огонь добрался до взрывчатки, произошел взрыв, уничтоживший все вокруг. Припортовая зона в радиусе 2 км была полностью разрушена. При этом образовалась гигантская волна, затопившая город. На расстоянии 80 км в домах полопались стекла, а ударную волну ощутили в 480 км от порта. Результаты этой катастрофы были ужасающими: пострадало более 10000 человек, около 2000 человек погибли».

Сегодня ничто в городе не напоминает о тех печальных событиях. Галифакс привлекает массой зелёных зон. Любимое место отдыха местных жителей и приезжающих туристов — главный городской парк. Великолепный ландшафт, сочетающий уголки нетронутой природы и мастерства человеческих рук по созданию оригинальных композиций из цветов, кустарника, газонов и декоративных водоёмов, населенных рыбками, черепахами и уточками.

Для Виктора экскурсия закончилась почти сразу — в Цитадели, когда в качестве представленной, как русскоговорящий гид, к ним вышла девушка, которая очень была похожа на…Настю. Или на ее мать? Пожалуй, все же на Настю. Повзрослевшую. Да, да, на ту Настю, которую он хорошо знал в прошлой жизни и с которой они расстались НАВСЕГДА.

Девушка, похожая на Настю, поздоровавшись со всеми, кивнула ему лично и улыбнулась. Это и была Настя. Настоящая.

Виктор отказался от продолжения экскурсии — посещения острова Принца Эдварда. Ему не довелось увидеть замечательных красот на этом берегу Атлантики. Он остался с Настей. Они уединились в кафе, и она рассказала свою историю.

Её взрослая жизнь поначалу складывалась удачно. Павел, окончив мореходку, стал плавать штурманом на сухогрузе. Настя, пройдя в Одессе ускоренный курс отделения судовых врачей при медицинском институте, добилась назначения на его судно, которое ходило по всему свету. Погрузив оборудование в Одессе, доставляло его на Кубу. Забирали зерно в Канаде и разгружали его в Бразилии. В Аргентине загружались мясом и везли его на Родину. Они объехали полсвета, совершая за счет пароходства долгие, иногда по полгода, круизы.

В тот, злополучный раз, они должны были доставить руду из Галифакса в Бомбей (Индия). За погрузку отвечает штурман. Когда Павел досмотрел состояние груза перед его погрузкой на судно, то доложил капитану, что такой груз брать нельзя. Дело было зимой, руда была смерзшаяся, содержала много льда. А идти придется довольно долго по тропическим жарким широтам. Руда неизбежно оттает и превратится в тяжелую жидкую массу, которая в трюмах будет болтаться непредсказуемо. К тому же идти намечалось через мыс Горн, в районе которого жестокие шторма в это время года весьма вероятны. Короче, шансы на то, чтобы доставить груз, минимальны. Зато большой риск загубить судно вместе с грузом и экипажем — шестнадцать человек.

Доводы были убедительны, но капитан решил подстраховаться, и связался с пароходством. Отказ от перевозки, хоть и по уважительным причинам, чреват большой упущенной выгодой в валюте. В те годы советские чиновники за валюту готовы были мать продать. Не свою, конечно, — тогда еще до этого дело не доходило. А вот любой из подчиненных своего места запросто мог лишиться.

Пароходство запретило отказываться от груза, зато выдало подробнейшие инструкции, как этот злополучный груз разместить на судне, какие дополнительные меры предпринять, и как действовать в чрезвычайных ситуациях. «И, смотрите! За судно и здоровье экипажа — головой отвечаете!» Одним словом сплошное издевательство. А их советы — лишь внешне походили на дельные рекомендации, ничего, по сути, не меняли и опасность не устраняли. Но с себя ответственность руководство таким образом снимало! Сложилась типичная ситуация: «спасение утопающих — дело рук самих утопающих». Капитан был в растерянности. Только один Павел до конца понимал всю реальность угрозы. И он принял твердое решение такой груз не брать, о чём письменно аргументировал свой отказ в докладной записке капитану, которую завершил обращением: «Прошу с изложенными аргументами ознакомить лично капитана-директора пароходства!».

Пароходство уперлось, Павел предложил компромисс:

— Соглашусь при условиях: первое — капитан издает письменное указание. Второе — Настя берет отпуск и остается на берегу, она тогда была на четвертом месяце. Капитан от предложения Павла отказался. Тогда оба — Павел и Настя написали заявления об уходе по собственному желанию. К заявлениям приложили пояснительную записку, в которой объяснялась их позиция. В ней было упоминание и о низкой квалификация капитана, выражавшейся… — далее шло подробное изложение сути конфликта, аргументация своего решения. Павел сделал копии всех документов, касающихся данной ситуации и оставил их себе. К сожалению, заверить их было некому. На судне это мог бы сделать только капитан.

Мрачные предположения Павла оправдались — судно затонуло. Как раз напротив мыса Горн. Из экипажа спаслись лишь несколько человек. Капитан пропал без вести, как и еще нескольких моряков, тела которых найдены не были. Павла срочно вызвали в Союз.

Учрежденной комиссией основная вина была возложена на него. Вина формулировалась в том смысле, что им не были предприняты все возможные меры для принятия правильного решения. Почему не был уведомлен капитан-директор пароходства? О докладной записке Павла тот, естественно, «ничего не знал». Сделал вид, что не знал. Кроме того, Павлу инкриминировали то, что он не пытался в спокойной манере толково объяснить ситуацию капитану, а изначально использовал ее для раздувания конфликта между ними. Все знали, что они не ладили между собой. В выводах комиссии цитировалось его заявление об уходе: «Чего только стоит его фраза о низкой квалификации капитана. Не ему решать! А вот со своими прямыми обязанностями не справился. И, как трус, сбежал с корабля! Хотя, как никогда, капитан, экипаж и судно нуждались в его помощи. Судно оставил без штурмана!».