Крутой приз - [25]

Пройдя переулками, они спустились в подземный переход, и оказались на противоположной стороне Большой Якиманки. Вход в Президент-Отель был со стороны третьего Голутвинского переулка. Лиза сунула пропуск в нос милиционеру на входе, но тот даже не посмотрел в него, в ворота в это время подъехал на черной иномарке с установленной на крыше мигалкой, вице-спикер Государственной Думы, шут-лидер популистской партии. Узнанный прохожими, он как всегда наслаждался собственной популярностью и небрежно помахивал рукой. Луганский Клим не удержался и, сдернув с головы Станового легкую кепи стал усиленно кланяться, принуждая делать то же самое товарища. Теперь оба они, как крестьяне в девятнадцатом веке при въезде в село станового пристава униженно отбивали поклоны. У горе-вождя вытянулось удивленно лицо. А Клим с Василием Cтановым кланяясь, продолжали юродствовать:

– О, спаситель человечества! Вождь великий и неповторимый. Господа! Гип, гип ура!

Клим стал подкидывать кепи в воздух, а Василий Становой продолжал кланяться. Вождь карманной партии был умен, увидев, что над ним смеются, он просто отвернулся в сторону.

– Завидки берут, Климушка, что не ездишь на такой машине с охраной, – раздался сзади насмешливый голос. Лиза обернулась. Их догнал Федор Галушкин.

– Ты тоже на такой не ездишь! – огрызнулся Клим. Федор, не обращая на него внимания, оттер в сторону Клима и Василия Станового, и взял Лизу под руку.

– Поедем со мной после обеда, Елизавета, выбирать Тойоту. Я люблю белые и кофейные тона. Подскажешь мне, какой оттенок лучше.

– А при чем здесь ты, – поддел его Луганский Клим. – Ты что, собираешься на ней ездить?

– Ну не ты же!

Лиза позже узнала, что между ними пробежала черная кошка, вернее черный котище, имеющий персональное имя – Васька Кот. Однажды, когда банк был побогаче, и оттягивались покруче, на одно выездное совещание-презентацию-семинар, Федор Галушкин взял свою законную вторую половину. В банке вообще-то не принято было ездить в Тулу со своим самоваром, но Галушкин решил воспользоваться служебным положением организатора этого мероприятия и сэкономить на воскресных семейных расходах. Директор банка отказался ехать и роскошные, оплаченные апартаменты в одном из пансионатов администрации президента оказались свободными. Федор экономом оказался еще тем, в придачу к жене облагодетельствовал еще и тещу. У других – антагонизм с этой сующей везде свой нос родней, а у него – лебединая песня.

Что делает умный человек в такой ситуации? Правильно! Он не дает протухнуть даром доставшемуся добру. Федор Галушкин не был исключением из правил. Не подумав хорошо, он заглотнул этот большой халявный кус. В роскошные директорские апартаменты вселилась теща, а сам Федор с красавицей женой занял обычный номер.

Но, как говорится, скупой платит дважды. На вопрос заместителя директора банка Василия Блудова, а проще Васьки Кота, кто это? Скромно ответил:

– Цезарь не хотел, чтобы вы знали, кто там отдыхает. Из налоговой она. Он ее инкогнито предлагал поселить.

– Инкогнито – это даже лучше! Из налоговой говоришь? – В глазах у Васьки Кота зажглись желтые, сатанинские огни. – Чем нам под пресс налоговый попадать, лучше уж пусть она под мой пресс… А бабенка ничего. Ты глянь, глазами так и стреляет. Ты, как думаешь, сколько ей лет?

Глубоко в душе оскорбленный наглыми посягательствами Федор решил отвадить Ваську Кота и назвал запредельный возраст.

– Не меньше пятидесяти.

– Ты что? – Васька Кот хищно облизывал пересохшие губы, – лет тридцать, тридцать пять, самый бабоньку помять! – и обратился к жене Федора как к арбитру:

– Ольга, согласись, что та красавица, моложе тебя!

Знал бы Василий Блудов что своим замечанием до конца жизни нажил себе смертельного врага. Ольга только фыркнула в ответ. А теща Галушкина и правда выглядела эффектно. Подтянутая, тренированная в фитнес-клубе стройная фигура, длинные, красивые ноги, мраморная, шелковистая кожа, и грамотно сделанная подтяжка лица скостили лет пятнадцать от бальзаковского возраста.

Мягкой, кошачьей походкой Васька Кот нарезал около нее мартовские круги. А вечером, на банкете уже никуда от нее не отходил. Справедливости ради надо сказать, что обе женщины пользовались невероятным успехом, их то и дело приглашали на танец.

Сначала Федор невероятно загордился дамским, семейным успехом, собственным удачным выбором супруги, потом как-то незаметно глаза его стали наливаться ревностью, уголки губ обиженно опустились вниз и он…напился! Все бы ничего, только у Федора случались пьяные провала памяти, заканчивающиеся дикими сценами.

Что делал он, где была его жена до утра, он мог только догадываться. Кобра ревности поднимала голову выше и выше. На разведку Федя решил сходить в царские апартаменты к теще. Проверить, как она там, и забрать заодно одну из бутылок виски. В своем холодильнике они почему-то были пусты. Намерение похмелиться притормозило у него мыслительный процесс. Нет, чтобы задаться вопросом, а позволительно ли входить без стука в нумер к одинокой даме, пусть даже и родной теще, вместо этого Федя подгоняемый страшной головной болью нажал на дверную ручку. Гм…м, она со скрипом поддалась. Из спальни, с капитанского мостика огромной кровати-дредноута, донесся знакомый голос Васьки Кота. Он приказывал его родной теще: