Крушение - [64]

Я ему ничего не ответила, потому что была уверена, что стоит мне открыть рот, я разрыдаюсь.

– А когда становилось совсем невмоготу, – продолжал Джеймс, – когда я не мог вынести без тебя ни секунды дольше, я представлял тебя на каком-нибудь пляже, рука об руку с милым, симпатичным пареньком, благодаря которому ты снова смеешься, который вернул тебе улыбку, ведь я ее украл, и мне становилось лучше от этой фантазии. Я утверждался в правильности своего поступка.

Я хотела закрыть глаза, чтобы не чувствовать боль, сожаление и ущерб, которые буквально излучал Джеймс, – моргнуть так сильно, чтобы от одного мановения ресниц все исчезло. Мне хотелось обнять его. И хотелось, чтобы он обнял меня. Хотелось, чтобы мы растворились друг в друге. Чтобы весь мир перестал существовать, уснуть и проснуться уже в новой прекрасной жизни. Но я стояла не шевелясь, беспомощно опустив руки.

– Но когда я увидел тебя сегодня, то, как ты стоишь за барной стойкой, твой образ оживил меня и я понял, что я предаю себя. Фантазирую, чтобы только не поймать себя на том, что постоянно думаю, как у тебя дела. – Он рукой коснулся моего лица, и я чуть не задохнулась от тепла его пальцев, проникшего мне под кожу. – И я спрашиваю тебя сейчас. Спрашиваю один только раз и больше не спрошу никогда. И если ты скажешь «да», то я уйду и никогда не вернусь. – Он замолчал и провел пальцем по моим губам, а я напряглась в ожидании поцелуя. Но он отпрянул, словно обжегся. – Ты счастлива, Сьюзи? Ты счастлива, дорогая моя?

Новые горячие слезы отчаяния потекли по моим щекам, когда я отрицательно покачала головой.

– Нет, Джеймс.

Джеймс придвинулся ближе.

– Повтори.

Я снова покачала головой.

– Нет, нет, нет. Я не счастлива. Я еще никогда не была так несчастна, я так по тебе скучала. Я и сейчас по тебе скучаю. Каждую ночь скучаю, когда ложусь в постель, и каждое утро, когда встаю из нее.

– О Сьюзи. – Джеймс обнял меня, прижал мою голову к своей груди. – О Сьюзи, моя Сьюзи. Моя единственная любовь. Никогда тебя больше не отпущу. Никогда, никогда, никогда. Не отпущу тебя.

Я продолжала прижиматься щекой к его джемперу, а руками – обнимать за талию. Я хотела, чтобы этот момент длился вечно. Но пришлось открыть глаза, когда я услышала, как в нашу сторону цокают высоченные каблуки Мэгги. Мэгги просто вышла в дверь и скрылась на улице. Я закрыла глаза.

Глава 20

– Эй! – я нажимаю кнопку звонка и таращусь в камеру наблюдения, которая расположена на полметра выше моей головы. – Я пришла повидать Дэнни Арджента.

Что-то в двери щелкает, потом замолкает. Отступаю от нее на шаг и вытягиваю шею, чтобы было лучше видно. Неоновая надпись над дверью, гласящая, что место называется «Бриз», не горит. Нет электричества, которое и придает волшебство этому куску стекла и пластмассы. Ни разу в жизни нога моя не ступала на порог этого ночного клуба. Да почему именно «этого» – никакого вообще. Около двадцати лет уже как. Джеймс запрещал мне ходить в бары или на дискотеки, пока мы были вместе. Ему эти места напоминали базары, на которых шлюхи торгуют собой. А люди, у которых есть пары и отношения, там не ошивались, по его словам. Я, как могла, пыталась ему объяснить, что мои одинокие подружки не были шлюхами и что я никоим образом не собираюсь ему изменять, но просто хочу повеселиться, потанцевать под музыку. И вот тогда он мне напоминал про нашу беседу, которая состоялась на втором свидании, когда я ему сдуру призналась, что однажды за одну ночь у меня было аж целых пять раз. «Ты мне сказала, что двоих парней ты встретила в ночном клубе, Сью», – говорил он. И возразить было нечего.

Проходит минута, затем другая, и я снова звоню в звонок. Начинаю думать, что затея не удалась. На улице пять часов дня, разумеется, в ночном клубе ни души, но не приехать я не могла. Мне надо непременно больше узнать об этом футболисте, с которым Шарлотта познакомилась в Лондоне. Я должна знать, что он с ней сотворил.

Снова жму на кнопку звонка. «Дэнни, это Сью Джексон. Пусти меня, пожалуйста. Нам и правда очень нужно поговорить».

Снова жму и жму, через примерно тридцать секунд повторяю просьбу пустить, потом со злости бью кулаком в дверь и прислушиваюсь.

В ответ – тишина.

В стенах нет окон, сквозь которые можно было бы посмотреть внутрь. И даже нет щели для писем. Я так надеялась, что Дэнни окажется у себя в офисе, занимаясь бумажной работой, но, похоже, тут вообще ни души, даже официантов нет. Лезу в сумку и достаю мобильник. Собираюсь набрать номер Оливера, когда…

– Сью? Что ты тут делаешь? – над звонком оживает динамик. – Я сейчас тебя впущу.

* * *

– Итак, Сью, – Дэнни ставит на белый просмоленный столик дымящиеся чашки с кофе, добавляет сливки и итальянские бисквиты, а потом похлопывает по вельветовому сиденью рядом с собой, приглашая меня сесть. Вдоль стен клуба таких сидений насчитывается с дюжину. Три маленьких пуфика, обтянутые темно-красным вельветом, стоят вокруг просмоленных столиков, так что хватит места шестерым. Я даже почти могу себе представить, как эти сиденья и столики будут выглядеть через пару-тройку часов, когда сюда придет компания друзей, чтобы чокаться бокалами, что-то выкрикивать, смеяться и высматривать на танцполе кого-то, достойного восторгов. Годы прошли с тех пор, как в клубах запретили курить, но стены еще хранят запах дыма – особый дым от особых клубных сигарет, а еще к нему примешивается запах пота и пролитого алкоголя.