Крушение - [3]

Стоило Джеймсу вернуться от барной стойки, как я сразу поняла: что-то не так. Он ни словом не обмолвился, но по тому, как он поставил бокалы с виски на стол, как метнул взгляд на сигарету, зажатую в моих пальцах, я все сразу поняла.

– Ты не должна курить.

Он встряхнул головой.

– Мой отец, Сью, умер от рака легких.

Потом Джеймс начал уверять, что на самом деле, конечно, не так важно, курю я или нет, и что это не его дело по большому счету, но я поняла, что нужно выбросить сигарету, – и как только я это сделала, его лицо осветилось. Джаз-бэнд разошелся так, что мы едва слышали друг друга. Джеймс придвинулся ко мне ближе, поэтому мы могли пошептаться. Ногой он поглаживал мою ногу под столом, а на шее и ухе я ощущала его горячее дыхание. Пыткой казалось чувствовать его тело столь близко, вдыхать терпкий аромат его одеколона после бритья и при этом не иметь возможности прикоснуться к нему.

И в тот момент, когда я подумала, что не вынесу этого ни секундой дольше, Джеймс накрыл мою руку своей.

– Пойдем сходим куда-нибудь еще, я знаю совершенно потрясающее место.

У меня едва было мгновение, чтобы сказать «о’кей», потому что, предложив уйти, Джеймс тут же встал и пошел прочь из ресторана. Правда, через секунду он вернулся – в одной руке у него красовалась бутылка шампанского, в другой – два бокала и потертый плед под мышкой. Я удивленно изогнула бровь, но он в ответ лишь засмеялся и сказал: «Ты все увидишь».

Мы шли, вероятно, очень долго, лавируя в толпе праздно шатающихся после рабочей недели, – пока, наконец, не вышли к Чалк-фарм. На очередной вопрос, куда мы идем, Джеймс только рассмеялся. В итоге мы притормозили у входа в парк, Джеймс положил руку на мое плечо. Я приготовилась к поцелую, но вместо него Джеймс попросил меня закрыть глаза, потому что «хотел сделать сюрприз».

Признаться, я была не очень уверена, что ранним утром субботы может случиться приятный сюрприз, особенно в темном парке, но глаза все же закрыла. И тут же почувствовала, как на плечи легло что-то тяжелое, шерстяное и приятное колючее тепло окутало меня (Джеймс заметил, что я дрожу, и предложил свой пиджак). Я позволила ему провести себя через ворота, и мы поднялись на небольшой холм. Конечно, мне было боязно довериться кому-то, едва знакомому, но, надо признать, что это волновало меня и пробуждало особую чувственность. Мы наконец остановились, и Джеймс велел мне стоять тихо и ждать. Через пару минут в руку мне ткнулся плед, мы расстелили его и сели.

– Готова? – спросил Джеймс.

Я почувствовала, как он двигается где-то у меня за спиной. Потом его пальцы пробежали по моему лицу, слегка задевая скулы. Он попросил открыть глаза. Молния скользнула по моему позвоночнику, и я вздрогнула, несмотря на то что была в теплом пиджаке Джеймса.

– Готова, – ответила я.

Джеймс убрал руки с моего лица, и я открыла глаза.

– Разве не прекрасный вид? – спросил он.

Все, что я могла сделать, это кивнуть. С холма открывался вид на парк, который сейчас казался шахматной доской: квадраты освещенной фонарями травы чередовались с квадратами темноты. На наших глазах свершалась таинственная игра теней и света. А за границей парка простирался город, мигали огни окон, светились здания, а у самого горизонта горела радуга знаменитого колеса обозрения, одного из самых огромных в мире.

Небо над нами напоминало тихое темное море, пересеченное волнами оранжевого света. И все вместе представляло собой лучший пейзаж из тех, которые я когда-либо видела.

– Когда ты открыла глаза, твое лицо, Сьюзан… – Джеймс пялился на меня, – я никогда не видел ничего прекраснее твоего лица.

– Перестань… – я хотела превратить его слова в шутку, но смех застрял в горле.

– Сьюзи, ты выглядела такой молодой, такой восторженной. Словно маленькая девочка на Рождество. – Он потряс головой. – Как же может быть так, что ты одна? Что у тебя никого нет? Как вообще это может быть?

Я хотела ответить, но Джеймс еще не закончил.

– Ты – самая потрясающая женщина, которую я когда-либо встречал, – Джемс коснулся моей руки, – ты забавная, добрая, умная и красивая. Что же ты делаешь тут со мной?!

Я снова хотела перевести все в шутку – напомнить, что это он, именно он вел меня к этому холму, и, вероятно, так сильно выпил, что уже ничего не помнит. Но я не смогла пошутить. Вместо этого сказала:

– А я хотела быть здесь, с тобой. И нигде больше.

Джеймс просиял так, словно я только что сделала ему лучший на свете комплимент. Он взял в ладони мое смущенное лицо, долго смотрел на меня, а потом поцеловал.

Не могу сказать, сколько именно мы целовались, лежа там, на пледе, на холме посреди парка, – наши тела сплелись, руки путешествовали совершенно свободно, мы трогали друг друга, гладили и ласкали. Мы не разделись и не занялись любовью, но это был самый эротичный момент во всей моей жизни. Я ни на секунду не могла отпустить Джеймса от себя.

Между тем темнело и холодало, и я предложила покинуть парк и пойти к нему.

Джеймс, к моему удивлению, отрицательно покачал головой.

– Разреши, я вызову тебе такси, и ты поедешь домой.

– Но как же…

Он плотнее закутал меня в свой пиджак.