Крушение пьедестала. Штрихи к портрету М.С. Горбачева - [53]

Искусством лавирования, компромисса, умением со всеми поладить Михаил Сергеевич овладел быстро и — видимо, не ошибусь — в совершенстве. Скорее всего, это умение было приобретено еще в крае. Он сравнительно успешно постиг и азы столичного уровня интриганства, существовавшего на разных этажах власти, умения говорить одно, подразумевая другое, блефовать и широко улыбаться, располагая к себе людей.

Большое значение имело для Горбачева на первых порах умение привлечь к себе творческую интеллигенцию.

Он часто бывал в театрах и прослыл театралом, культурным человеком, душевно, до заискивания разговаривал с журналистами, хотя, став генсеком, мог и рыкнуть на них, если делалось что-то не так как нужно.

Начинал Михаил Сергеевич штурмовать последнюю высоту еще довольно «сырым» политиком, не успев привести в порядок свою речь. Он нервничал, неумело читал тексты выступлений на широких заседаниях, но, как уже говорилось, очень быстро прогрессировал.

Немало сил и энергии уходило у него на обеспечение импозантности, приобретение лоска. Но без прирожденной склонности достичь этого было бы вообще невозможно.

Я, видимо, допустил бы серьезный просчет, если бы не сказал, что одним из важнейших источников возвышения и роста Михаила Сергеевича явилась его сравнительно неплохая марксистско-ленинская подготовка, знание ленинского теоретического наследия. Он достаточно хорошо знал историю партии, труды В. И. Ленина, часто пользовался этим багажом, что серьезно выделяло его среди многих партийных и хозяйственных деятелей Ставрополья, да и не только Ставрополья, но и московских руководителей. Особенно если учесть, что многие члены Политбюро, и прежде всего Л. И. Брежнев, настолько давно читали работы В. И. Ленина, что вспомнить что-то из них затруднялись. В этом не было ничего удивительного: за долгие годы работы на руководящих должностях, занятий главным образом хозяйственными вопросами, у части членов Политбюро «повыветрились» знания основ марксизма-ленинизма. Некоторые из них, кроме первого тома «Капитала», вообще не читали Маркса, а из Ленина подбирали только подходящие к случаю цитаты. Впрочем, труды Маркса, Энгельса, их предшественников не знал и М. С. Горбачев. Конечно, у секретарей ЦК были помощники, довольно грамотные и теоретически подготовленные люди, но это никак не могло заменить первоисточники того учения, на базе которого руководители партии формировали новое бесклассовое общество.

Многих подобных недостатков в этом отношении был лишен Горбачев. На втором и третьем году перестройки он неожиданно сильно увлекся работами В. И. Ленина, открывая для себя поучительные пассажи. Заходя к нему в кабинет, я постоянно видел на его огромном столе несколько томов Полного собрания сочинений основателя социалистического государства. Он часто при мне брал книгу и читал вслух высказывания Владимира Ильича, сравнивал их с нынешней обстановкой и восхищенно говорил о прозорливости Ленина. Иногда, не довольствуясь этим и желая показать начитанность, он просил меня достать из шкафа тот или иной том и найти еще какую-то цитату. И когда я медлил, он возмущался, говоря, что я плохо знаю основоположников марксизма-ленинизма. Я и на самом деле не считал, что цитаты надо заучивать, а выхваченные из контекста мысли могут что-то определять в развитии общества. Меня больше увлекала диалектика и логика учения, интересовали перипетии борьбы сил и партий. Может быть, не в последнюю очередь поэтому М. С. Горбачев привлек к работе и утвердил своими помощниками А. С. Черняева и Г. Х. Шахназарова, способных ученых-обществоведов, прекрасно владеющих теорией марксистско-ленинского учения, преподававших его в университетах, публикующих научные работы и учебники для школьников и взрослых. В этом отношении настольной книгой для многих поколений школьников стало «Обществоведение», редактором и одним из авторов которого был Г. Х. Шахназаров. Оно выдержало около 20 изданий, привлекая молодежь своей доступностью. Знаю, что многие студенты и даже аспиранты изучали по этому учебнику общественные науки. С не меньшим теоретическим багажом были и другие советники и помощники генсека, оказавшие тогда влияние на Горбачева.

В общем, в 1986–1987 годах Михаил Сергеевич находился под огромным воздействием произведений Ленина, и чувствовалось, что он хотел предложить концепцию, которая продолжила бы идеи вождя и потрясла мир не меньше, чем все, сделанное В. И. Лениным. При подготовке и публикации докладов, статей М. С. Горбачев стремился теоретически обосновать многие свои предложения, показать их неразрывную связь с учением основоположников марксизма-ленинизма. В большинстве работ генсека эти попытки теоретизировать прослеживаются довольно четко. А публиковаться, как я говорил, он очень любил. Даже любил — не то слово. Это была его страсть. За короткий срок ему написали столько, что сочинения составляли внушительную череду томов в переплетах почему-то голубого цвета.

Уже в студенческие годы и особенно на комсомольской и партийной работе в Ставрополье М. С. Горбачев пристрастился к общению с массами через печать — газетные и журнальные статьи. Как-то он попросил меня собрать все, что было написано им на Ставрополье. Когда это собрали вместе, то получился альбом, который одному человеку было не только трудно нести, но и поднять. Все, написанное в Ставрополье, не оставляет никакого сомнения, что незыблемой основой развития советского общества Михаил Сергеевич считал практическое воплощение марксистско-ленинских идей, решений съездов партии в жизнь, положений и выводов, которые в ту пору выдвигал перед обществом Л. И. Брежнев. И эти идеи он последовательно и неуклонно проводил в жизнь на посту секретаря крайкома и секретаря ЦК, а позже и генерального секретаря ЦК Компартии Советского Союза.