Крушение небес - [38]

И хотя они отрабатывали этот прием снова и снова, Ника не спорила. Если в учебных условиях она научится выполнять все основные летные фигуры не думая, на уровне рефлексов, то скорее всего сумеет повторить их и в настоящем бою, когда от страха перестанет думать голова.

– «Восход луны» с восходящей по часовой спиралью, – обозначил заход на фигуру Тристан. – И сохраняй скорость.

– Я стараюсь, – сквозь зубы процедила Ника. Набор высоты при «восходе луны» всегда приводил к потере скорости, но Тристан уверял, что у их аэролитов есть скрытые резервы, и главное – суметь до них дотянуться.

– Я уверен, что мы не используем и половины возможности летных камней, – не раз говорил он. – Если бы только знать, как до них достучаться!

Ну а Ника мечтала достучаться хотя бы до той половины, которую использовал Тристан. Когда он был за штурвалом, авион выполнял совершенно невообразимые вещи, например, фигуру под названием «подкова», которую учебники описывали лишь в теории и утверждали, что нынешние авионы не выдержат таких нагрузок. А Тристан ее выполнял с кажущейся легкостью, и лишь интенсивное свечение его аэролита выдавало испытываемое авионером напряжение.

«Гроза» стремительно набирала высоту, но Ника видела, что скорость неуклонно падает. Она начала подъем на ста узлах, а сейчас скорость снизилась до семидесяти.

Мысленно обращаясь к своему аэролиту, Ника упорно тянула штурвал на себя, пока Тристан не скомандовал:

– Достаточно. Переходи в отвесное пике с переходом в «штормовую волну» на нижней точке.

Ника застонала про себя. Отвесное пикирование у нее никак не получалось. До угла сорок пять градусов она доходила довольно легко, но последующий наклон давался ей с огромным трудом. А уж необходимые девяносто градусов казались и вовсе недостижимыми.

И Ника прекрасно знала, что дело было вовсе не в возможностях авиона. Нет, «Гроза» легко выдерживала и отвесное пикирование, и куда более сложные фигуры, которые не раз демонстрировал Тристан. Все дело было в том, что Нику сдерживал собственный внутренний страх. Когда нос авиона устремлялся отвесно вниз, все внутри девушки восставало против этого самоубийственного маневра! А вдруг не получится выйти из пикирования и авион просто разобьется?

– Ну же! – подстегнул девушку нетерпеливый голос Тристана. – Увеличивай наклон! Увеличивай!

– Я пытаюсь! – раздраженно отозвалась Ника.

– Я не вижу, как ты пытаешься! – фыркнул Тристан и резким тоном приказал: – Опускай руль высоты! Ну! Опускай же!

Ника знала, что запаса высоты более чем достаточно, но руки отказывались слушаться. Девушка стиснула зубы, давая самой себе команду опустить руль ниже; она никогда прежде и подумать не могла, что инстинкт самосохранения может взять верх над разумом и просто не позволит сделать какие-то вещи!

– Да что же это такое! – в сердцах воскликнул Тристан, и прежде, чем Ника сообразила, что происходит, авионер дотянулся до штурвала, положил свои руки поверх ладоней девушки и уверенно нажал.

«Гроза» резко, со стремительно нарастающей скоростью пошла вниз. Сто двадцать узлов. Сто тридцать. Сто сорок! А земля все ближе!

Сердце Ники замерло. Это был уже не полет, а самое настоящее падение!

– Ника, возьми себя в руки! – вывел ее из паралича громкий голос Тристана. – Контролируй пикирование! На пятистах футах плавно переходи в «волну».

Но Ника не смогла дождаться, когда высота снизится до пятисот футов; почувствовав, что Тристан убрал руки, она тут же потянула штурвал на себя, с облегчением ощущая, как «Гроза» послушно реагирует, плавно выходя на горизонталь.

– Не снижай скорости и переводи в «восьмерку», – проворчал Тристан. – Не надо придерживать авион, не надо! – воскликнул он, заметив, как Ника начала сбрасывать скорость. – Доверяй виражам! Не бойся, катись на них и позволь им тебя вести!

Ника раздраженно передернула плечами. Легко сказать – доверяй виражам…

– Ну и что это было за недоразумение вместо пикирования? – недовольно осведомился Тристан, когда Ника вывела «Грозу» из последнего витка «восьмерки» и облегченно выдохнула.

– Я старалась, – коротко ответила девушка. Она и сама корила себя за малодушие, и ей было совершенно не нужно, чтобы к этому добавились и чужие упреки.

– Плохо старалась, – жестко ответил Тристан.

– Как могла, – пробурчала Ника, чувствуя себя крайне расстроенной и кляня себя на чем свет стоит.

– То, что ты тут изобразила, сумеет сделать любая авионера, – с укором произнес Тристан.

– Вот именно, авионера! – парировала Ника, раздраженная недовольством своего инструктора. – А я всего лишь ученица. То, что у меня получается хотя бы это, – уже неплохо, разве нет?

– Неплохо? – насмешливо повторил Тристан, и в его глазах загорелся опасный огонек. – Ты разбудила самый большой аэролит в истории Арамантиды, ты прилетела на мыс Горн, ты попала в эскадрилью Танго, чей девиз – делать невозможное, и все для чего? Чтобы быть, как жалкий середняк? Чтобы летать «неплохо»? Чтобы раз за разом уступать своему страху?

Хлесткие слова били прямо в сердце. Никогда прежде Тристан не говорил с ней таким тоном! Никогда не смотрел на нее так презрительно и одновременно разочарованно.