Крушение империи - [79]

Радоваться, узнав, что такая судьба ждет четыре десятка человеческих систем и миллиарды человек, – в этом не было ничего хорошего. Но Кардения ничего не могла с собой поделать. И радовалась она вовсе не из фатализма или мизантропии, счастливая, что человечество наконец понесет заслуженное наказание, но потому, что туманный образ ее правления – главным и довольно скромным достижением которого было пока лишь то, что ей удалось удержать парламент и гильдии от военного вторжения на ничего не подозревающую планету Край, – внезапно стал отчетливым и резким. Кардения теперь знала три вещи. Первое: ей предстоит стать самой последней имперо Взаимозависимости.

Второе: суть ее правления будет состоять в том, чтобы спасти как можно больше людей любыми средствами.

Третье: это означало конец лжи о Взаимозависимости.

Да, то была ложь. В день, когда Кардения вызвала в Зал Памяти Рахелу Первую и потребовала от нее объяснений, она узнала обо всем. О том, что людям нелегко было заселить подавляющее большинство звездных систем, доступных благодаря Потоку, но человечество продолжало их осваивать, несмотря на все препятствия. О том, как независимые системы начали взаимную торговлю и стали зависимыми от ресурсов друг друга. О том, как группа торговцев во главе с Баньямуном Ву поняла, что настоящая власть заключается не в торговле, а в контроле над доступом к Потоку, и обосновалась в системе Ядра, начав собирать пошлины с помощью оружия.

О том, как они замаскировали захват ресурсов под выдуманное ими религиозное учение о Взаимозависимости, сделав дочь Баньямуна Рахелу номинальной главой новой церкви и зарождающейся империи. О том, как Ву и их союзники подкупали всех, кто мог им противостоять, раздавая аристократические титулы и торговые монополии, и создали экономику «домов и гильдий» с жестким делением на касты и активным подавлением экономического многообразия внутри каждой системы, которое теперь улучшило бы шансы человечества на выживание в условиях неминуемой изоляции.

О том, как в итоге Взаимозависимость, манипулируя реальной потребностью в торговле и сотрудничестве между системами, сделала ее источником выгоды для немногочисленной верхушки, начиная с семьи Ву – ее семьи.

Кардению поверг в шок бесстрастный тон Рахелы Первой, безжалостно излагавшей суть заговора Взаимозависимости, пока она не вспомнила, что Рахела Первая из Зала Памяти – всего лишь компьютерная имитация, не обладающая личностью. Этой версии Рахелы Первой не надо было льстить себе или обосновывать поступки, совершенные ею, ее отцом, первыми представителями семьи Ву и их союзниками. Компьютерной имитации было неведомо чувство стыда.

Кардения тогда сообразила, что каждый имперо после Рахелы переживал то же, что и она сама: они входили в Зал Памяти, желая поговорить со своими предками о природе Взаимозависимости, и слышали лишь бесстрастные слова о том, что история основания империи, которой учили каждого ее гражданина, – ложь. Кардения полагала, что почти каждый имперо подозревал об этом – ее собственный сон, где Наффа раскрыла обман, все же был лишь плодом подсознания, а не реальным явлением призрака. Но одно дело – подозревать, и совсем другое – услышать самому от компьютерной, но вполне достоверной имитации собственного предка.

Из любопытства Кардения велела Цзии вызвать наугад нескольких имперо, желая узнать, какие мысли их посетили, когда обнаружилось – или когда подтвердились их подозрения, – что Взаимозависимость была основана главным образом ради выгоды для семьи Ву и ее союзников. Ей хотелось знать, как это повлияло на их собственное правление. Для одних двуличие предков стало неожиданностью и поводом улучшить жизнь рядовых граждан Взаимозависимости. У других откровенный захват власти предками вызвал лишь восхищение, и они постарались сделать все, чтобы власти семьи Ву в будущем ничто не угрожало. Двое были настолько потрясены услышанным, что отреклись от престола – один отправился в добровольное изгнание на Край, став фермером, а другой ударился в нигилизм, посвятив свою жизнь «пьянству и траху», как выразилась его имитация.

Но большинство имперо попросту пожали плечами и продолжили править Взаимозависимостью. Вопрос о том, как она возникла и кто получил от этого выгоду, выглядел чисто теоретическим по сравнению с тем фактом, что империя существовала и кто-то должен был ею править; в этом смысле никто не мог ничего изменить, даже имперо. Считалось, что имперо Взаимозависимости не должен проявлять радикализм того или иного рода, а если такое случалось, его предусмотрительно убирали, заменяя на более покладистого отпрыска или, при необходимости, другого родственника.

В первые девять месяцев своего правления Кардения столкнулась с невероятной инерцией имперского двора, обремененного традициями и обязательствами. Разве она не летела прямо сейчас на челноке, чтобы осмотреть космический корабль, который нисколько ее не интересовал, по требованию связанной с ней политическими узами семьи, которая нисколько ей не нравилась, вместе с мужчиной, чьего брака с Карденией желали все, кроме нее самой? Разве это само по себе не было метафорой всей ее нынешней жизни?