Крушение - [11]

«Нет, Пуки, вкусненького ты не получишь», – подумала Лиллиан, прежде чем ответить.

– Нет, я верила Терезе. Я ведь никогда раньше не летала частными реактивными самолетами, а она делала это каждый день, так что какие у меня были основания ей не верить? Я пристегнула ремень и постаралась взять себя в руки.

Сейчас руки Лиллиан лежали у нее на коленях, слегка подрагивая. Она уже несколько месяцев не рассказывала никому эти лживые подробности, все по порядку, так что теперь ей пришлось сосредоточиться, чтобы ничего не упустить и не перепутать. Ей было совершенно ни к чему, чтобы ушлая Женевьева начала раскапывать различия в разных версиях ее рассказа. А уж она в этом специалист, сразу видно.

– Хорошо, но в какой-то миг вы все-таки осознали, что с самолетом не все ладно? Когда вы это поняли?

– Самолет начал терять высоту, и мы полетели прямо через грозу, вместо того, чтобы обойти ее поверху. Турбулентность была страшная, – прошептала Лиллиан. – Мы услышали голос пилота, он велел нам приготовиться к столкновению. Все казалось до того нереальным, что я даже сомневалась, на самом ли деле это происходит.

– О чем думает человек, когда оказывается в смертельной опасности?

Лиллиан разглядывала свои сверкающие ногти, решая, сколько можно сказать; короткая темная челка прикрывала ей лоб и небольшим козырьком нависала над глазами. Как она жалела теперь о тех состриженных каштановых прядях, которые когда-то закрывали ей пол-лица, давая своего рода убежище от чужих взглядов.

– Ну, сначала вспоминаешь родных, друзей, все, что не успела им сказать, сделать… Но потом и это вылетает из головы; думаешь только о том, как спастись, выжить.

Противная улыбочка скривила губы Женевьевы. Кажется, она нашла, за что зацепиться.

– А что делали все остальные, как они готовились к жесткой посадке? Например, ваша свекровь, Маргарет?

– Самолет так трясло, что Маргарет проснулась, но не до конца – снотворное еще продолжало действовать. Мы с ней сидели через проход, а вокруг стоял такой грохот, что говорить было невозможно, мы все равно друг друга не слышали. Но я держала ее за руку до того самого момента, когда Кент скомандовал готовиться к жесткой посадке. Я пыталась сказать ей, что люблю ее, что с нами все будет хорошо. Спинка кресла Дейва была прямо передо мной. Как он реагировал, я не видела.

– А Тереза, что делала она?

Тереза. Один раз, месяца через три после возвращения, Лиллиан летела в Калифорнию, и ей показалось, что она видела в самолете Терезу. Стюардесса плыла по проходу между креслами, улыбалась, раздавала напитки, пряди волос цвета спелой пшеницы прикрывали ее лицо сбоку.

Лиллиан наполовину спала – действовал «Валиум», который психиатр посоветовала ей принимать во время полетов. В тот раз ей страшно не хотелось опять разлучаться с Джерри и мальчиками, но муж никак не мог оставить работу, и с ней полетела Джилл. Она сидела рядом.

И тут раздался голос Терезы.

– Приве-ет, дорогуша, что будешь пи-ить? – Невозможно было ошибиться: тот же протяжный южный акцент, ласковый и какой-то мудрый.

– Тереза? – прошелестела Лиллиан, перебарывая дремоту. – Это ты? – На мгновение она позволила волне надежды и смятения захватить себя целиком, но тут стюардесса повернулась, и она увидела ее лицо.

– Нет, детка, я Джен. Но ты можешь звать меня Терезой, если хочешь. – И стюардесса игриво подмигнула.

– Я не хочу пить, – прошепелявила Лиллиан. Джилл извинилась за нее и все-таки заказала ей яблочного сока, на всякий случай, а Лиллиан заснула, и во сне продолжая верить, что ей только что явился призрак Терезы.

Лиллиан встряхнулась, прогоняя непрошенное туманное воспоминание, и приготовилась к очередному броску своих персональных русских горок. Она уже видела впереди этот подъем, а за ним – неизбежный крутой спуск, который почему-то страшно любили все, кроме нее. Только ее, Лиллиан, он нисколько не бодрил и не возбуждал. Просто она каждый раз чувствовала, что падает.

– Г-хм… сначала Тереза была в кабине пилота, с Кентом, а после объявления пришла, чтобы сесть и пристегнуться, как все.

Женевьева снова подалась вперед, ее лицо горело притворным сочувствием.

– Лиллиан, я знаю, для вас это непросто, но, пожалуйста, расскажите, как умерла Тереза.

Глава 6. Лили – день первый

Рейс 1261

Стюардесса стоит в передней части салона и произносит свой обычный спич на тему ремней безопасности и спасательных жилетов, но я ее не слушаю. Я наблюдаю за Дейвом Холлом. Он сидит, прижавшись лбом к окну, и смотрит наружу. Лица его я не вижу. Но, как раз когда Тереза показывает, как надевать кислородную маску, он трет себе висок и, кажется, смахивает слезинку.

Завершив представление, Тереза садится в кресло через проход от Дейва и пристегивается для взлета. Все молчат. Дейв Холл сидит, как замороженный, и пристально глядит на океан, пока наш самолетик карабкается в небо. Сила тяготения вдавливает меня в кресло, и я с удовольствием подчиняюсь, бросив последний взгляд на остров Фиджи, такой сочно-зеленый сверху, весь в пене океанского прибоя, словно в ожерелье. И вот уже в иллюминатор не видно ничего, кроме воды, синей, точно сапфировой, и сверкающей под лучами солнца.