Крупинка Темного Царства - [2]

Мистер М. дважды посигналил перед слепым поворотом-серпантином и, в свою очередь, тоже подал голос.

— Я в таких вещах не особо смыслю, — сказал он, сосредоточенно сгорбившись за рулем, — но по-моему, мистер Сибьюри, вы можете найти любые страхи и ужасы, даже не выходя из собственного дома, хотя я бы сказал, что там скорее больше грязи. Это я про нацистские лагеря смерти, промывание мозгов, убийства на сексуальной почве, расовые волнения, все в таком духе, не говоря уже о Хиросиме.

— Правильно, — парировал я, — но я говорю про ужас сверхъестественный, который по сути почти полный антитезис даже самым отвратительным проявлениям насилия и жестокости со стороны человека. Призраки, внезапное прекращение действия незыблемых законов природы, вторжение чего-то совершенно чуждого ей, ощущение, будто нечто подслушивает у края космоса и царапается с обратной стороны небосвода.

Пока я произносил эти слова, Франц вдруг поднял на меня взгляд, в котором, как мне показалось, внезапно промелькнули волнение и тревога, но в этот момент меня вновь ослепило солнце, а Вики заметила:

— Разве мало тебе научной фантастики, Гленн? В смысле, ужасов иных планет, внеземных чудищ?

— Мало, — твердо ответил я, моргая на лохматый черный шар, скачками ползущий по горам, — потому что у чудища с Марса или откуда там еще (по крайней мере, как представляется автору), столько дополнительных ног, столько всяких щупальцев и кроваво-красных глаз, что оно реальней полицейского на перекрестке. А если оно случись газообразное, так состав этого газа распишут тебе в мельчайших подробностях. Герой не успел еще влезть в корабль и вырваться на просторы космоса, а ты уже знаешь, какую пакость он там встретит. Я думаю о чем-то более, ну… призрачном, что ли, чем-то совсем уж потустороннем.

— И что же, Гленн — эти самые призрачные, совсем уж потусторонние вещи, по-твоему, нельзя теперь ни описать, чтоб за душу брало, ни испытать самому? — спросил Франц с совершенно неожиданной ноткой затаенного нетерпения, вперившись в меня пристальным взглядом, хотя «Фольксваген» вовсю подскакивал на ухабах. — Почему это?

— Ты только что сам начал набрасывать основные причины, — отозвался я. Пульсирующий черный шар уже помаленьку уплывал куда-то вбок и тускнел. — Мы стали слишком уж умными, ловкими и искушенными, чтобы пугаться каких-то там фантазий. Тем более, что к нашим услугам целая армия всевозможных специалистов, чтобы объяснить любое сверхъестественное явление, едва оно успеет возникнуть. Вещество и энергия давно уже просеяны физиками сквозь мельчайшие сита, и там не осталось никаких таинственных лучей и сил, кроме тех, что они описали и скрупулезно занесли в свои каталоги. Обратная сторона небосвода тщательно обшарена при помощи гигантских телескопов и представлена астрономами в виде таблиц и графиков. Земля исследована вдоль и поперек — по крайней мере, исследована достаточно, чтобы доказать: никаких затерянных миров в глубинах Африки или Хребта Безумия возле Южного полюса нет и быть не может.

— А как же религия? — поинтересовалась Вики.

— Большинство религий, — ответствовал я, — в наши дни все дальше отходят от сверхъестественного — по крайней мере, те, которые заинтересованы в привлечении на свою сторону интеллигентных и здравомыслящих людей. Они сейчас больше напирают на всеобщее братство, социальное обеспечение, наставничество — если не на полную тиранию! — в области морали и тщательное увязывание теологии с достижениями науки. Им уже не особо-то нужны всякие чудеса и дьяволы.

— Ну ладно, тогда оккультизм, — не отставала Вики. — Парапсихология там.

— Тут тоже не о чем говорить, — отрезал я. — Если ты и впрямь задумаешь поглубже залезть в телепатию, телекинез, экстрасенсорику — во всю эту потустороннюю белиберду — то с первых же шагов выяснишь, что эту территорию уже давным-давно застолбил доктор Райн, вооруженный нетленными картами Зеннера, а с ним еще целая банда парапсихологов, которые в один голос начнут тебя уверять, что весь мир духов и привидений у них надежно под колпаком, и которые не меньше физиков помешаны на классификации и картотеках.

— Но что самое худшее, — продолжил я, когда мистер М. слегка притормозил перед изрытым ухабами подъемом, — у нас уже тридцать три поколения дипломированных психиатров и психологов (ты уж прости, Франц!) только тем и занимаются, что объясняют любое твое странное чувство или настроение либо работой твоего подсознания, либо особенностями взаимоотношений с другими людьми, либо прошлыми эмоциональными переживаниями.

Вики хмыкнула и вставила:

— Все эти сверхъестественные ужасы у них почти всегда оборачиваются детскими переживаниями и страхами, связанными с сексом. Мама, мол, это ведьма, с полными тайны выпуклостями за кофточкой и потайным заводом по деланью детей в животе, а страшный щетинистый демон с громовым голосом — всего-навсего старый добрый папочка.

В этот момент «Фольксваген», уворачиваясь от очередной россыпи камней, опять нацелился почти прямо на солнце. Я успел зажмуриться, но Вики оно застало врасплох, насколько я мог судить по тому, как она через мгновенье заморгала и отвела прищуренные глаза на громоздящиеся сбоку от машины скалы.