Круиз на поражение - [2]

Он потряс листком перед носом:

– Нафига они тебе? У тебя же нормальные модели выбраны для показа. Что с ними не так?

Парень отвел взгляд на мгновение, скользнул мимо Андрея, пояснил неохотно:

– Походка. Мне для дефиле нужна их походка.

И не говоря больше ни слова, сунул руки в карманы, повернулся и направился к выходу из зала.

Андрей так и стоял у кулис с зажатой в руке клетчатой бумажкой, смотрел ему вслед.

– С таким характером он себе башку пробьет, – зачем-то проговорил. – А я станцую на его похоронах.

Но замену выходов моделей сделал.

Глава 1.Стефан

Из кулуаров он знал, что Мария Стафф подбирает дизайнера-стажера на женскую линию Haute couture. Сейчас линию вел француз Дидье Лапен, немолодой, но амбициозный и смелый. Его стиль – нечто компромиссное между авангардом Гальяно и шиком Ив-Сен Лорана. И это «нечто» оказалось непонятным клиенткам легендарного дома моды: одна за другой коллекции терпели крах.

Тогда у учредителей и возникло предложение взять стажера, не связанного амплуа, не отягощенного предрассудками и тяжестью бренда, который будет представлять. Этакого нахала без связей и принципов, бродягу с улицы. Безусловно, он будет работать под началом Дидье Лапена и самой Марии Терезы Стафф, но также безусловно и то, что ему дадут карт-бланш. Минимум на первую коллекцию сезона. Провалится – выбросят вон без сожаления. Бизнес, ничего кроме бизнеса.

Степан знал, что им можно предложить, знал, что его стиль совпадает с генеральной линией Дома моды: женственность и провокация. Он даст им «свежую кровь», новый вид, пресловутый New Look. Он уже мысленно представлял свою коллекцию на подиуме, видел заголовки модной прессы. «Шарм и провокация», «Шок нового гламура» или что-нибудь такое же хлесткое.

Идея крутилась рядом, парила в воздухе, а он все никак не мог ухватить ее – та ускользала сквозь пальцы, стоило протянуть к ней руку. Будто застенчивая фея, она касалась легкими крыльями затылка и пряталась, стоило присмотреться к ней. Степан пропустил вечерние посиделки с чаем и печеньем, невпопад отвечал на вопросы. Пару раз поймал на себе расстроенный взгляд Алины, ее припухшие от слез глаза, понял, что больше она не поедет с ними.

Оно и к лучшему. Может, обратит внимание на кого-то рядом. Кто будет ценить ее шелковые волосы цвета спелой пшеницы, ее неспокойные глаза и бледные губы.

– Ты чего весь не в себе, – подсел к нему Николай, сунул в руки железную кружку с земляничным чаем.

– Меня пригласили на кастинг для Дома моды «Киар Алари», – отозвался, рассматривая пламя.

Николая, хоть и был далек от мира моды как лошадь Пржевальского от королевских скачек, вытянул от удивления лицо – название-то знакомое.

– Фига се, – вырвалось. – Ну ты крут, брат. Скажи, когда, приду болеть за тебя. Даже железки свои брошу.

Степан кивнул, усмехнулся криво.

– С Алинкой вы что ли поругались? – Николай на правах старого школьного товарища влез и в это.

Командор отозвался уклончиво:

– Не то чтобы. Но… Она вряд ли с нами еще поедет сплавляться.

– Понятно, – Громов невесело хмыкнул. – А красивая бы из вас пара получилась. Точно бы, приходя к тебе в гости со своей «бабой», люто бы тебе завидовал, – он похлопал друга по плечу. – Ладно, держись, брат. Прорвемся.

Степан ушел спать позже остальных, когда костер выгорел дотла, а черные уголья вздыхали тяжело, перебирали будто шаман четки оранжевые искры. Ощущение упущенного озарения не покидало, присыпанное тревогой и разочарованием. Парень закутался в спальник, а перед глазами все искрились неуловимые крылья его феи. Которая принесла, но так и не подарила идею.

«Или все-таки сделать новьё?» – мучился он, засыпая.

⁂

Тремя неделями ранее

Ноздри хватали сырой, пропитанный жарой воздух, топкий, пьяный. Солнце, хоть и стояло уже высоко и перевалило за зенит, не палило, светило ярко, ровно, оранжево.

По серебристой глади реки скользили три байдарки. Яркие борта поблескивали, лениво отражая сетку из бликов, привлекали внимание суетливых стрекоз. Одна, особо настырная, трещала перламутровыми крыльями и норовила присесть на лодочный нос.

Коля Громов, сидевший на носу, неловко вывернул весло, обрызгал рыжую шкуру байдарки, спугнул насекомое. Обернулся через плечо на корму:

– Ты чего сегодня притаился, Командор? – бросил беспечно. – Опять про баб своих думаешь?

Высокий парень, смуглый и темноглазый, криво усмехнулся, посмотрел на берег, сверился с картой маршрута:

– Это ты про баб думаешь, а я про девушек и женщин…

– Ну-ну, рассказывай, – примирительно хохотнул Колян.

Он был тощий и жилистый, даром, что программист в обычной, не байдарочной жизни.

Тот, кого он назвал Командором, размял затекшие плечи, покрутил головой. Поправил бандану.

– Вот попомни мои слова, – проговорил мечтательно, – женишься на бабе. Бабу будет тебя встречать с работы, готовить тебе ужин и ложиться к тебе в постель. А по выходным ты будешь приходить ко мне в гости, где тебя будет встречать моя женщина. И будешь завидовать и злиться. Потому что каждый выбирает то, что ищет. Ты – бабу. Я – женщину. Чуешь разницу?

Он достал фляжку с водой отпил, протянул товарищу. Тот потянулся, сделал несколько жадных глотков.