Кругосветное путешествие юного парижанина - [90]

Настала ночь. Из города доносился негромкий шумок. Можно было различить приглушенный говор, чей-то шепот, бряцание оружия о мостовую, звон шпор и лязг штыков — звуки, знакомые уху Флажоле, как, впрочем, и его гостям.

Буало озабоченно вертелся на стуле.

— Поглядеть бы, хотя бы одним глазом.

— Да, — поддержал Фрике, — ну, немножко.

— А! И охота вам подставлять свои головы? Пусть эти господа сводят между собой счеты, вам же лучше не соваться.

— Но, Флажоле, ты же сказал, опасности нет никакой.

— Все равно не стоит рисковать. К тому же происходящее здесь, признаюсь честно, меня совершенно не тревожит. А! Если бы причина возмущения была иной… Например, угнетенный народ внезапно поднимается, чтобы стать свободным, я бы снял со стены карабин и воскликнул: «На баррикады!» Но какое мне, черт побери, дело до мелких домашних склок, когда свободные как воздух бравые ребята решают мелкие разногласия силой оружия?

— Но мы путешествуем вокруг света не для того, чтобы отсиживаться в четырех стенах. Интересно поглядеть хотя бы немножко на происходящее.

— Ну, месье Флажоле, нас же, в конце концов, не съедят… Посмотрим чуть-чуть.

— Черт побери! Вы хоть знаете, из-за чего тут стреляют?.. Дело в том, что губернатор Ириондо весьма непопулярен среди колонистов. Это крупный мужчина тридцати пяти лет, в общем-то, довольно безобидный, но одержим одной-единственной страстью — к пиву и поглощает его в таких невероятных количествах, что стал бы первым человеком в каком-нибудь из германских университетов. В Буэнос-Айресе этот любитель пива наделал кучу долгов, и это в какой-то мере объясняет, почему он предложил себя в губернаторы. Полагаю, здесь не обошлось без братьев иезуитов[342], однако не будем вдаваться в подробности.

— Не люблю иезуитов… — четко и определенно высказался Фрике. — Человек иезуитов не может быть моим другом!.. Вот так!

Флажоле и Буало громко захохотали, когда услышали столь неожиданное заявление.

Да, Фрике — личность уникальная.

— А кто же, если это не секрет, собирается занять его место, месье Флажоле?

— Храбрый малый по имени Итуррассе, я желаю ему всех благ.

— Браво! Это мой человек, — воскликнул немного захмелевший от превосходного бургундского Фрике. — Долой Ириондо! И да здравствует Итуррассе!..

— Muere et traidor!..Muere el traidor![343] — внезапно закричали на улице сотни голосов.

— Что они орут? Так у нас кричат: «На фонарь! Повесить!»

— Боюсь, вы недалеки от истины, — грустно проговорил Флажоле. — Прольется кровь. Налицо заговор. Все руководители уже собрались у Эчеррагуэ — владельца кафе на главной площади — и ждут сигнала «Колорадо».

Не успел бывший зуав произнести последние слова, как внезапно раздалась ружейная стрельба.

Мужчины вздрогнули и в три прыжка выскочили наружу.

Буало не мог не рассмеяться.

— Где ж твое прежнее решение, старый солдат?

— Черт возьми! Попробую примирить враждующие стороны, ну а если не удастся, то попытаюсь смягчить ужасы гражданской войны. Кроме того, могут быть раненые… им понадобится помощь.

— В добрый час! — воскликнул Буало и энергично пожал бургундцу руку. — У тебя доброе и отважное сердце.

— На фонарь! На фонарь!.. — повторял Фрике.

— Да замолчи ты! Раскаркался, как ворона! — воскликнул Флажоле. — Закрой клюв, и пошли!

— Есть, капитан!

Из заведения Эчеррагуэ выскочила беспорядочная группа людей, все размахивали оружием и громко кричали:

— Muere el traidor!

— Они направились к Ириондо… Беднягу прикончат.

Во главе группы шел элегантный молодой человек, лет двадцати трех — двадцати четырех, одетый по-европейски.

— Это Кандиотти, — проговорил Флажоле, — мой друг, один из руководителей мятежа. Какая жалость, если ему переломают кости… он богат, умен и храбр, как парижанин.

Кандиотти заметил троих французов и приветственно помахал рукой Флажоле.

Группа росла по мере продвижения и подошла к дому Ириондо, намереваясь взять его во что бы то ни стало.

Дверь оказалась прочной. Несколько заговорщиков принялись рубить ее топорами, прочие вели беглый огонь по фасаду и плотно закрытым окнам. Внезапно дверь отворилась. Поток света от факелов, находившихся в руках дюжины пеонов, залил вход.

Оружия у них не было. Взбешенные «Колорадо» ринулись в широкий коридор и остановились, завидев нечто неожиданное. Бледная, дрожащая, непричесанная, со сверкающими глазами, лицом к ворвавшимся заговорщикам стояла скрестив руки юная девушка, почти ребенок, лет пятнадцати, неописуемой красоты.

Шум смолк, прекратились крики, все замерли.

— Чего вы хотите? — спросила в полной тишине девушка, не сводя глаз с ворвавшихся людей.

— Ириондо! — воскликнул кто-то раздраженным голосом. — Смерть предателю!

— Кто осмеливается заявлять, будто Ириондо предатель? — воскликнула она.

— Я! — ответил нарушивший молчание. — Это я желаю ему смерти!..

— Ты, Педро? Ведь отец спас тебя от тюрьмы!..

— Умри же и ты, змея! — крикнул огромный метис и выстрелил.

Быстрый как молния Кандиотти оттолкнул оружие метиса в момент выстрела, затем, огрев ублюдка саблей плашмя по лицу, звенящим голосом приказал:

— Разоружите его!

Четверо человек тотчас вырвали у метиса нож и револьвер.

— Убирайся!.. Мы воюем с мужчинами!.. Мерзавец, посягнувший на жизнь женщины, не имеет права находиться в рядах патриотов, — произнес гневно Кандиотти.