Кругом одни принцессы - [31]

— Благодарность тебе мочиловцы оказали. Что, прямо скажем, для людей нехарактерно. А Шапокляк… тьфу ты, Шапоруж тебя не объела. Разошлись без обид — и на том спасибо… А ты как? — обернулась я к восточному единоборцу.

— Без обид — это хорошо, — отозвался Рыбин Гранат. — Только я еду дальше с вами.

— С чего же? Не ради нашей приятной компании?

— Хотя компания ваша мне вполне нравится, не стану утверждать, что присоединился к вам ради нее. Просто места впереди незнакомые, а может быть, и опасные, и я хочу заручиться поддержкой вооруженных попутчиков.

— Значит в принципате Ля Мой ты прежде не бывал?

— Никогда в жизни.

— Интересно… А как же ты в здешние края с Востока попал? Или это был какой-то другой Восток?

— Я попал другим путем. По морю. — И он тронул коня.

Я не верила ни одному его слову. Даже если в данном случае Рыбин Гранат не врал. Дрался этот малый так, что вооруженные сподвижники были ему на фиг не нужны. Особенно такой сподвижник, как Хэм. Кроме того, он был не дурак, и понимал, что мне защитник тоже не нужен. И в качестве такого не навязывался. Но в решающий момент все время оказывался рядом с нами. К чему бы это?

Разумеется, Великий Хам мог перестраховаться, и нанять для сыночка еще одного телохранителя, действующего под прикрытием. Обидно для моей профессиональной репутации, но это еще не худший вариант… С тем же успехом его могли нанять соперники Великого Хама, заинтересованные в том, чтобы наследник его крутейшества не вернулся из поиска. А может, я излишне подозрительна, и Рыбин Гранат, как Краповый Беретик, преследует собственные цели, принимая нас с Хэмом за кого-то другого.

В любом случае, лучше ему оставаться у меня на глазах.

— Что ж, едем, — сказала я.

По принципату Ля Мой мы поначалу передвигались довольно быстро. Страна по границе с Заволчьем и далее — с Суверенным Оркостаном — хорошо охранялась. Но наши проездные документы были в порядке, а кредитные карты МГБ служили как бы дополнительными пропусками, и маршалы принца-генерала (или генерального принца) нам не препятствовали.

Мы ехали среди хорошо возделанных полей, и я не могла понять, что меня раздражает. Всё было тихо и мирно. Еда в придорожных харчевнях была лишена всякого вкуса, но обильна, с аборигенами мы почти не контактировали. Видно было, что они не любят приезжих и предпочитают с ними не связываться. Но лучше это, чем навязчивое внимание. Короче, пока ужасы, которые рассказывали о принципате, не проявлялись. Может быть, путешественники, как водится, врали. А может, виновата моя нелюбовь к большим открытым пространствам.

Следующей остановкой у нас был намечен Даун-таун. Я бы с радостью объехала его стороной, но необходима была информация о том, что творится в Страшных пустошах. Те лямойцы, с которыми мне приходилось говорить — маршалы и трактирщики (они здесь назывались мотельщики, потому как обслуживали тех, кто мотался по дорогам), — либо не хотели об этом говорить, либо — это замечалось чаще — просто не знали. «Разве там вообще что-то есть?» — искренне удивлялись они. Мир для них начинался и заканчивался в Ля Мой. Но не исключено, что в столице нравы другие.

До Даун-тауна мы добрались в сумерках. Но над городом стояло такое зарево, что видно было во все стороны света.

— Пожар! — возопил Хэм.

— Да что ты, — успокоил его Рыбин Гранат. — Это просто праздник какой-то. Иллюминация называется.

Иллюминацию мне тоже приходилось видеть, но то, что предстало нашим глазам, превзошло все ожидания. В покинутом нами Волкодавле такое освещение действительно можно было увидеть разве что при большом пожаре. Но здесь могли себе это позволить — строения в городе были каменные. Еще у заставы мы услышали гром музыки и треск хлопушек. Однако стража у заставы была на высоте. Нас тщательно обшмонали и проверили документы. Поскольку такое происходило не в первый раз, Хэм успел уразуметь, что это здешний национальный обычай, а не придумано специально, чтобы его оскорбить. Очень допытывались, не везем ли мы дурман-траву и аркбаллисты оптического наведения.

— По какому случаю ликование, офицер? — спросил Рыбин Гранат у начальника стражи.

— Праздник, — сурово ответил тот. — День защиты животных от детей. Кстати, вы не охотники?

Мне это подозрительным образом напомнило появление Малютки Шапоруж, но затем я вспомнила о странных табу Даун-тауна.

— Нет. И не торговцы мехами.

— Тогда у вас не должно быть неприятностей.

— Кстати, офицер, — старалась говорить со всей возможной вежливостью, — сами мы не местные, города не знаем, вы не посоветовали бы какую-нибудь спокойную гостиницу?

— Вам не слишком повезло, мэм. Праздник, сами понимаете. Гостиницы либо переполнены, либо… в общем, я бы не рекомендовал там заселяться. Разве что «Ночной улет». Это в трех шагах от площади Здорового Образа.

— Благодарю вас, я запомню.

Так мы очутились в Даун-тауне. И чем дальше мы продвигались по освещенным улицам, тем глубже я погружалась в состояние «дежа вю». Что-то этот город мне напоминал. А точнее — не так давно оставленную передвижную столицу Великого Хама. Казалось бы, что может быть общего между кибиточным хамбургом и богатым Даун-тауном с его каменными домами с застекленными окнами домов и лавок. Может быть, дело в жителях? Пожалуй. Дауны изрядно смахивали на хамов, хотя хамы в массе выглядели более поджарыми. Та же разболтанная походка, тот же самоуверенный вид. Некоторые прохожие, особенно те, что помоложе, даже одеты были примерно так же, как обитатели хамбурга. Это сходство было очевидно даже для моего спутника.