Круглый год. Сборник. 1974 - [4]
Из бомбоубежища вышли рабочие и работницы и пошли по своим квартирам. Дома были рядом с заводом. Две подруги открыли ключом дверь и, не зажигая света, вошли в свои комнаты. На диване кто-то спал и как-то глухо дышал. Они зажгли спичку и увидели, что на диване лежит огромная стальная туша и в ней что-то позвякивает с хрипом. Это и лежала та бомба замедленного действия, которую видела в полёте Варя. Пришли сапёры и разрядили её. А с Вари сняли выговор.
Проходили дни, недели, месяцы, годы, а бомбы всё падали и падали на Ленинград. Сирены выли и в метельные ночи и в белые, когда не нужны были прожектора. Зажигалки падали тысячами и горели мерзким брызжущим огнём, освещая бледные и решительные лица тушивших их подростков. Подбитые немецкие самолёты падали и в город и за городом, и к концу осады их было подбито столько, что из них можно было сложить целую гору.
А ленинградцы не уступили немцам ночного неба и очень гордились этим.
О, эти солнечные, яркие, полные морозного хруста, морозного ветра дни первой блокадной зимы! Прелесть садов с ветвями, заваленными снегом, осыпанными сверкающим инеем, как будто природа хотела нарочно подчеркнуть, как великолепна её зимняя жизнь и как мрачна жизнь осаждённого города.
Закат на Неве. Огненный шар солнца уже потух за туманом. На всём лежат мёртвые синие тени. Корабли, зимующие на реке, как будто брошены людьми, палубы пустынны. Сугробы снега лежат на набережной — на ней нет ни души.
Редкая цепочка людей идёт через реку медленно-медленно, как будто они боятся сделать быстрый шаг. Они не могут его сделать. Они бредут, как призраки, закутавшись до глаз. Вьюга заметает их следы.
В городе нет хлеба, нет топлива, нет света, нет воды. Сюда, к Неве, к полынье у каменного спуска, идут за водой женщины и дети.
Они похожи на эскимосов — так тяжелы их одежды. Они надели на себя все тёплые вещи, и им всё-таки холодно, нестерпимо холодно, потому что они ослабели от голода.
Но они идут за водой, чтобы принести её домой, в свои тёмные квартиры, где на стенах атласный иней и сквозь разбитые окна в комнаты наметён снег. Ледок хрустит в пустых кухнях.
Женщины и дети ставят на санки вёдра, бидоны, чайники, детские ванночки, жестяные большие коробки, котелки, кастрюли — всё годится, во всё можно налить воду, такую ледяную, что страшно к ней притронуться.
Сил нет спуститься сразу к реке по скользким ступеням, на которые непрерывно выплёскивается вода из рук усталых и слабых водонош. Вода эта сразу замерзает слоями, один на другом, неровными, толстыми, скользкими. Мученье — только спуститься по такой лестнице. А надо ещё поднять наверх тяжёлое ведро, которое оттягивает руки, надо поставить его на сани и сани притащить домой, а дом — у Исаакиевского собора, а то и ещё дальше.
Девочки, жалея матерей, спускаются с чайниками, цепляясь за промёрзшие каменные стенки, набирают воду, поднимаются и льют из чайников воду в вёдра. Сколько раз надо спуститься с чайником, тащить его обеими руками, возвращаясь, потому что он очень тяжёл, этот неуклюжий чайник!
Снежные наросты от пролитой воды появляются на одежде. Ветер превращает их в лёд. Пар идёт изо рта. Люди дышат широко раскрытыми ртами. То, что было весёлой забавой в иные времена, теперь стало адски трудным делом...
Вода! Вы открываете кран, и льётся белая струя, льётся без конца. Вы открываете краны, горячий и холодный, и ванна наполняется голубоватым сумраком, который пьянит вас теплотой. И так приятен после ванны крепкий горячий чай с вареньем!
Это так просто: если засорился кран, вы звоните, и к вам приходит водопроводчик, молодец шутливый, высокий, ловкий. Он вмиг исправит ваши краны и трубы.
И вот ничего этого нет... Умерли все краны, все трубы мертвы. Враг окружил город блокадой, враг хочет уморить ленинградцев голодом, заставить их роптать.
Но каждый день целые процессии шли по городу за водой, жуткие, длинные, — это шли непобедимые ленинградцы, которых ничто не могло сломить.
Да, это город-фронт. Посреди города лежит площадь Жертв Революции. Раньше она называлась Марсовым полем. Бог войны — артиллерия сегодня гремит над этой площадью, и длинные языки пламени рвутся к сумеречному небу. Клубы дыма встают по сторонам. Ветки, сорванные взрывами, усыпают мостовую. Воздух рвётся на куски.
Самые разные грохоты гуляют в небе и на земле. Это налёт.
Постылый лязг немецких самолётов над самым полем. Пикируя, немец хочет попасть в зенитную батарею. Бомба падает в стороне. Огромный столб дыма заволакивает Летний сад. Свист и рёв, лязг и визг.
Но девушки-зенитчицы ловят на прицел воздушного бандита. Им не до страха. Они потом будут волноваться и переживать. Сейчас они ушли в свою трудную работу. Они забыли про шутки и про друзей, про всё. Они — бойцы, защищающие свой родной город.
Вот он снова идёт, бомбардировщик с чёрными крестами. Они слышат надтреснутый лязг его мотора, они засекают его курс. Он кружит над Невой и сейчас снова будет пикировать на их батарею.
Но разрывы зенитных снарядов пресекают путь немцу. Вот скользнул лёгкий огонёк, чёрный дым вырвался из-под хвоста, немец скользит на крыло и уходит за дома. Он не упадёт в городе. У него ещё большая скорость, и он вытянет из города, но рухнет где-нибудь в поле, в лесу. К себе ему не вернуться. С ним всё кончено. Потом найдут его наши бойцы и увидят, как огонь долизывает остатки крыльев.
