Круги на песке - [11]

Мясо, в первую очередь, перепадало шустрым и сильным. Паломники должны были во время своего пути к святым местам кормить нуждающихся в пище. Не знаю точно, сколько голодных ртов полагалось ублажать вареной бараниной, но если вовремя пробиться к котлам, то кусок-другой можно ухватить на раздаче, а отдавленные мозоли и синяки не в счет.

Мы объединили усилия по добыче мяса с Беспалым и его людьми, и пока женщины стерегли имущество, работали локтями и плечами, а порой и пускали в ход кулаки, если следящие за порядком слуги паломников не видели нас. Можно было еще немного подзаработать, собирая по пути хворост для вечерних костров или помогая носильщикам тащить на своих плечах паломников, которым не полагалось ступать на землю, предварительно не освященную приличествующим ритуалом. Было немного унизительно толкаться среди грязных, нищих и весьма подозрительных типов, но зато дочь моя в дни нашего долгого поход наедалась мяса досыта, а запасы витаминов хоть и уменьшались, но по моим подсчетам их должно было хватить до столицы. Катарина хотя и не начала говорить, но вроде повеселела, тем более, что в караване у нее появился приятель.

Чакмар пристал к нам на третий или четвертый день. Мне казалось, что мы прошли чуть ли не половину пути, но каждый раз, оборачиваясь назад, я видел скалы. Они становились все меньше и меньше, но не исчезали - караван шел медленно, так, что даже старые и больные могли догнать его, если отставали передохнуть. Ну, а здоровым, как выяснилось, это и вовсе не составляло труда.

Ближе к вечеру, в ожидании сигнала на привал, мы брели, лениво переговариваясь с Беспалым. От его монотонного голоса я чуть было не заснул на ходу, но, вздрогнув, встрепенулся, обнаружив, что Беспалый говорит не со мной и не с техником, и кто-то отвечает ему пронзительными голосом.

Рядом с рыбаком семенил мелкий оборванец лет семи. Мальчуган, закутанный в немыслимо грязные тряпки, требовательно дергал за край безрукавки Саама и выразительно шевелил большим и указательным пальцами. Воистину, универсальный жест. Куда бы ни забрело племя человеческое в своих звездных скитаниях, везде это означало одно и то же. И если когда-нибудь след людской исчезнет в мирах, то памятником сгинувшему роду станет изображение двух пальцев, елозящих друг по другу в вечном требовании мзды за услугу.

– Что такое? - спросил я, зевнув.

– Дурные вести, - пробормотал Беспалый, настороженно озираясь по сторонам. - Помнишь уговор? Ты помогаешь мне, я - тебе.

– Помню. В чем дело-то?

– Ну-ка, повтори, что сказал, - рыбак положил свою тяжелую ладонь на плечо мальчика.

– Сегодня к каравану пристал сердитый дед, а с ним трое. Дед ищет человека без мизинца и чужаков с маленьким ребенком.

– Быстро он нас догнал, - нахмурился техник. - Ползем, как сонные улитки. Ничего, их четверо, нас шестеро, настучим твоему родителю по лысине, угомонится, отстанет.

– Мне драться с отцом нельзя, - сказал Саам. - И Гинтару нельзя. Дадух из соседней деревни, но его могут узнать. Вам можно.

– А вдруг не справимся. Папаша твой - мужик крепкий, да и с ним, наверное, не слабаки. Эй, малец, какие из себя те другие, что с дедом пришли? Сбегай к ним, послушай, о чем говорят. Давай, давай!

Мальчик смерил его с ног до головы оценивающим взглядом и сунул под нос техника раскрытую ладонь.

– Денег хочет, - простодушно пояснил рыбак.

– Ну, так дай ему денег, - ответил Керби. - Твой родич, ты и плати.

Беспалый закряхтел, что-то вякнул насчет бесстыжих и неблагодарных беглецов, на это техник холодно заметил, что он-то как раз уходя из деревни ничего чужого не прихватывал. Ножи, одеяла и кое-какая мелкая утварь не в счет, подумал я, да и то, если оценить, сколько добра мы оставили в брошенных палатках - баланс будет в нашу пользу.

За три монеты Чакмар согласился стать нашими глазами и ушами, и пятки его замелькали в пыли. Саам проводил мальчика тоскливым взглядом, в котором читалось прощание с кровными, а потом взял вьюка под уздцы и повел в голову каравана.

Тут паломники затянули вечернюю молитву, возвещая привал. Шествие остановилось. Кое-кто еще брел, по инерции переставляя ноги, но уже забегали продавцы хвороста, раздался звон и лязг котлов, устанавливаемых на треножники, отозвались бурчанием животы изголодавшихся, закричали пастухи, подгоняя стада ближе к дороге и котлам, а над головами поднялись шесты для шатров…

Уже за полночь, когда кривобокая тусклая луна повисла над головами, вернулся Чакмар и заговорщицки прошептал, что наши преследователи сейчас бродят между кострами, присматриваясь к сидящим и лежащим.

– Они заглянули под платок жене раздатчика Гагуца, - хихикнул мальчик. - Гагуц чуть не убил их черпаком.

– Где этот Гагуц? - спросил Беспалый. - Далеко, близко?

– Там, недалеко, - Чакмар махнул рукой в сторону светлых пятен от угасающих костров. - Они в драке с Гагуцем пустые котлы опрокинули, вот звону было!

Наша маленькая группа спряталась, как смогла, забившись в узкую щель между двумя большими шатрами паломников. Слуги паломников неодобрительно косились на нас, но не ругались и не гнали. Сквозь плотную ткань были слышны тихие разговоры, заунывное пение чередовалось с бульканьем, кто-то негромко подсчитывал не то доходы, не то убытки, а тонкий храп вплетался в эти звуки, соединяя их в гармонию ночного покоя.