Круги на песке - [3]

Его себе представить черным.

И тут же думаю: а может,

Не черный это цвет, а белый?

О, до чего же, до чего же

Мне сомневаться надоело!

Но от сомнений ненавистных

Нигде спасенья не найду я:

Я сомневаюсь — значит, мыслю,

А мыслю — значит, существую.

МЫСЛЬ

Нерешительно, робко и словно боясь,

Что ее истолкуют превратно,

Мысль выходит из дома,

Где она родилась,

И не помнит дороги обратно.

И блуждает она в суматохе толпы,

Все кого-то зовет, окликает.

И стучится в чужие,

Неприступные лбы, —

Но ее никуда не пускают.

И смеется над ней проходящий народ,

Никому она здесь не понятна.

И привратники гонят

Ее от ворот —

Те, что мысли толкуют превратно.

Вдруг — распахнуты двери, запреты сняты,

Вдруг овации грянули громом.

Ей белейшие под ноги

Стелют листы,

И она в каждом доме — как дома.

И открылись сердца, и улыбки зажглись,

Все довольны, и всё идеально.

Вам она незнакома?

Прекрасная мысль!

Но теперь она слишком банальна.

СПУТНИКИ

Как два непросвещенных школяра,

Как два великовозрастных балбеса,

Зло без стыда сдувает у добра,

Реакция сдирает у прогресса.

Нельзя сказать, чтоб им всегда везло,

И все ж, однако, случаи нередки:

Работает добро, но, как на зло,

Зло получает лучшие отметки.

Неутомимо трудится прогресс,

Реакции не видя за собою.

Хоть для нее наука — темный лес,

Но это то, что нужно для разбоя.

Не виноват прогресс, не виноват!

Ведь у него не может быть секретов.

Но как узнать: конечный результат

Сойдется ли с сегодняшним ответом?

СКАЗКА О ВРЕМЕНИ

Жил король.

Поставив ногу в стремя,

Чтоб начать кровавую войну,

Он вздыхал:

— Живем в такое время.

Люди лучше жили в старину.

Жил бандит.

И он, в глухую темень

Выходя с дубиной на разбой,

Проклинал лихое это время,

Очень недоволен был судьбой.

Жил бедняк.

Неся двойное бремя,

Был он тоже с веком не в ладу.

И, конечно, сваливал на время

Всю свою обиду и беду.

Жило время.

Древнее такое,

Что его ничем не удивишь.

И оно, махнув на все рукою,

Думало: «На всех не угодишь!»

Старенькое,

Руганное всеми…

Мы-то, люди, думаем подчас,

Что всего лишь отражаем время,

А ведь время — отражает нас.

ЗВЕЗДНЫЕ ЧАСЫ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА

Наш предок был великим человеком.

Хоть кое в чем и отставал от нас.

Не потому ли каждый звездный час

Он с вечностью сверял, не только с веком?

Мы временем умеем дорожить,

Нам не хватает ни часов, ни суток.

Наш звездный час разложен по минутам,

Но мы не знаем, как его сложить.

II Дистрофики

Дистрофик (буквально: двухстрофный) — это в прошлом длинное стихотворение, из которого выброшены все строфы, кроме двух, самых необходимых. Этим дистрофик-жанр напоминает другого дистрофика — человека, от которого остались кожа да кости, то есть самое главное.

То, что дистрофик иногда использует уже однажды (и не однажды) использованные сюжеты, свидетельствует о том, что он действительно находится в трудном положении, но из этого положения он старается выйти с честью. Не со славой, но с честью. Литература — дело трудное, тут не до славы — хотя бы честь сохранить.

ГОРА С ГОРОЙ

Гора с горой не сходятся никак.

Не сходятся сияние и мрак.

Расходятся дороги и пути,

А также те, кому по ним идти.

Несовместимы иней и роса,

Земные и иные полюса…

Но неразлучны меж собой навек

Вчерашний день и прошлогодний снег.

ВЫСОТА

Отпустила реку высота,

И река потекла, понеслась,

Выбирая пониже места,

О высокие камни дробясь,

Рассыпаясь на тысячи брызг

На опасном пути своем…

Так бывают легки на подъем

Те, которые катятся вниз.

КРИТИКА

Осуждали путники Осину,

Что на ней не зреют апельсины.

Под Осиной сидя в жаркий день,

На Осину наводили тень.

И такое было не однажды,

В мире так ведется искони:

Бросить тень из нас умеет каждый,

Но не в каждой спрячешься тени.

ОСЕНЬ

Живущий в лиственном лесу

Без листьев выглядит уродом.

Не нужно сбрасывать листву!

Но раз пошла такая мода…

Хоть нас и пробирает дрожь,

Мы все равно листочки сбросим.

Пусть холода! Пусть ветер, дождь…

Сегодня в моду входит осень.

ДОЛЯ

У Апельсина не доля, а долька,

Но Апельсин не в обиде нисколько.

Сладкая долька ему суждена,

Да и к тому же еще не одна.

Прячутся дольки под толстою кожей,

Здесь их не сушит ничто, не тревожит.

Доля ж открыта, у всех на виду,

Всем на потеху, себе на беду.

ЛЕСНЫЕ ШЕЛЕСТЫ

Говорит Сосна Травинке:

«Распрями, подруга, спинку.

Если хочешь быть в чести,

Постарайся подрасти».

Но Травинка гнется ниже:

«Я уж тут, к земле поближе.

Мало радости, сестра,

Быть в чести у топора».

ОМЕЛА

Один ретивый лесоруб,

Как говорится, знавший дело,

Решил срубить столетний дуб,

Чтоб не росла на нем омела.

И там, где дерево росло,

Теперь бездомно дуют ветры…

Уничтожайте в жизни зло,

Но сохраняйте жизнь при этом.

ДЕРЕВО

Дерево… Ну что, казалось, в нем?

Листья, ветки, шелест и прохлада…

Отчего же знойным летним днем

Каждому приятно быть с ним рядом?

Даже лесоруба с топором

Дерево в тени готово спрятать…

И каким же нужно быть богатым,

Чтоб за все, за все платить добром!

В ГОСТЯХ И ДОМА

Лев на обед Барана пригласил.

В расчете на приятную беседу,

Пришел Баран. И тут сообразил,

Что приглашен он в качестве обеда.

Баран, конечно, был весьма задет:

Лев поступил не слишком благородно.

Вздохнул Баран: «Эх, пропадай обед!

Чем так гостить, пойду домой голодный!»

УКРОЩЕНИЕ ЖЕЛАНИЙ

«Ты след медведя не заметил?» —

Спросил Охотник Лесника.