Круги Магистра - [21]

- Ладно, Борода, добудь из караулки Ратуши мой меч, и расстанемся без обиды. Инэ, спускайся...

Бассас сощурился на солнце, прикинул что-то, выставил на пальцах знак и махнул рукой. Меч возник из воздуха, сразу оказавшись на поясе у Вадима.

- Вот что, - задержал Вадима Бородач. - Ты сегодня у меня в тайном зале посиди, почитай, может, чего и отыщешь... Магистр.

Винтик спускался первым и все оглядывался на могучую фигуру, впечатавшуюся в облака, чувствуя, как ворочается в груди иголочка непонятной жалости.

- Вадик, - спросил он, задержавшись на секунду среди латунных стержней, неведомо зачем встроенных в механизм. - Помнишь Маришкину историю про крепости и Вождя?

- А... черные полки, Тень... Ледяная плесень... - Вадим сморщился досадливо. - Уж больно смутно. Но ты не бойся... - Только бледной вышла улыбка.

--------------------------------------------------------------------------

----

"Проклятый Бородач знал, что делал, когда меня вчера оставлял. Господи, как просто! Соколиный Дворец - три десятка миль от города. Резиденция Короля и Арсенал. И там же эта черная пакость. Одно к одному. Ладно, парадный мундир на мне, меч - на поясе, мина в кузове. И Винтик вчера домой пошел прямо оживший. Вот легенда его... Интересно, что я буду рвать, если это вправду тень? Чушь, даже Пентамическая магия не обходится без чего-нибудь осязаемого, а значит, и взрываемого.

Да и вся эта легенда... Театр... театр. Черный Злодей и Тень его. Опера, оперетта даже.

Не были древние Мастера обормотами, не их вина, что наша мерзость оказалась такой могучей. Как им было, наверное, страшно, когда Черная муть, высосанная Глазом из Человеческих Миров, обернулась жуткими провалами в Схождении Колец, и зыбучие пески лабиринта поглотили их Города. Из провалов, расползаясь в Мертвых Мирах, двинулась Ледяная плесень. До сих пор Глаз стягивает в ущелье каждое дыхание танкового мотора, каждое довольное сопение безнаказанного мерзавца.

И на кого жаловаться? Нас он видит, только нас, не кого-то!

Аль в порядке, только сидит все время мрачный, даже медсестра жалуется... Плевать на сестру...

Куча мыслей, все рваные, бестолковые. Грузовичок хороший попался: ворота им вынесли, а ему хоть бы что. И теперь чешет по дороге - заглядение. А вот брюхо подводит, то ли от голода, то ли трясет сильно.

Стоп, что это?

Вадим съехал на обочину Городского шоссе, выскочил из кабины. Странно... Шоссе проскакивало между Зеленым курганом и Рыночной горой, уходило прямо, как стрела, к площади Грифона, к ратуше. Тяжелые клубы дыма поднимались, перечеркивая, загораживая небо, скрывая колонну Вольности. Раскатистый треск донесся от подножия дымным столбом. Там стреляли...

Магистр метнулся в кабину. Газу, газу... Ну что же ты за колымага! Пестрый шлагбаум и стражник с поднятой рукой. Пошел ты... Треск и разлетающееся дерево, стражник сигает в канаву. Туда тебе... По сторонам пролетали дома. Угол ветрового стекла вдруг вскипел, лопнул, пошел трещинами. Сильно и резко ударило по капоту. "Молодцы, ребята-стрелки. У госпиталя тихо - тоже славно". Тревога ударила жестко, больно. Инэ, Даня, Маришка... Опять в вашем городе драка. Он застонал через стиснутые зубы. А что на этот раз не поделили господа политики?

Он пытался понять это, когда, загнав машину под стену Ратуши с торчащими ангелами и химерами, оказался на закопченной площади...

Отупев от страха за ребят, он мотался между костров, расспрашивая сидевших вперемешку гражданских гвардейцев и горожан, вооруженных чем попало. Стекла Ратуши, драгоценные цветные витражи были расколочены увесистыми булыжниками, высоченные двери, похожие на язык пламени, пробиты навылет.

"Согнали, значит, к пляжам... Детей... Всех... Не всех, а специальные списки были... Хулиганов... Да какие хулиганы? С нашей улицы - половину..."

Девчонок там было мало, брали в основном мальчишек. Их приводили на пляжи, а по берегу ходила вооруженная охрана. Потом построили колоннами, привели к Ратуше и запихнули в грузовики. Это оказалось легко сделать: быть на празднике обязала школа. Под завывания празднующей толпы брезентовые автофургоны срывались с площади и уходили на Соколиный... Злостных нарушителей дисциплины отправляли перевоспитываться в казармы Стражи и Королевской юнггвардии. Так объяснили любопытствующим равнодушные сопровождающие с самозарядками, в них узнавали иной раз директоров школ.

А потом было беспощадно трезвое утро, и родители пропавших явились к Ратуше. Около каменных львов, что по сторонам от входа, торчал пулемет, и стражник лениво курил, опираясь на львиный нос. Перед ним стоял в этикетной одежде Нэль Норра, заложив за спину руки в белых перчатках, и глаза его были пустыми и страшными.

Из окна Ратуши заорал мегафон, призывая разойтись. Но на площадь, сообразив, что происходит неладное, начали подходить люди. И тогда из конторского переулка, неспешно цокая подковами, выбрался эскадрон конной стражи на могучих черных першеронах. Стражник-пулеметчик что-то спросил у Нэль Норра, тот качнул головой, но стражник только плечами пожал и присел к "машинке". Микэл шагнул вперед, повернулся, бросив перчатки, а потом резко и точно ударил куда-то в шею. Стражник мешком повалился на пулемет. Нэль Норра поднял прицел и дал длинную очередь по всадникам, он не отпускал гашетку, пока снайперская, видимо, пуля не вошла в его высокий бледный лоб. Но в руках горожан теперь появилось оружие, часть Гражданской гвардии перешла на сторону восстания...