Круги Данте - [90]

― Ты уверен, что там нет охраны? ― спросил Данте почти шепотом, удивляясь, что перед дверями у этой большой кладовой нет больших охранительных отрядов.

― О, да, мессер! ― ответил Кьяккерино. ― Постоянная охрана бывает только тогда, когда выгружают провизию. В остальное время ― только патруль…

― Какой патруль? ― взволнованно воскликнул Данте и остановился посредине коридора.

― Часовые, ― сказал слуга. ― Знаете, из тех, которые ходят вокруг дворца и по улицам… Хотя они чаще ходят по ночам, конечно.

― Часовые… ― пробормотан поэт. ― И что делать, если я с ними столкнусь?

― По правде говоря, я никогда не думал, что могу с ними встретиться, ― откликнулся Кьяккерино, словно только теперь задумался об этом. ― Слуга, который выходит из кухни, всегда может найти какое-нибудь оправдание… или, может быть, что-то, что заинтересует солдат, ― прибавил он. ― Но лучше будет, если вы никого не встретите. Я говорил, что гораздо безопаснее оставаться во дворце.

Тем не менее Данте продолжал идти к выходу, не давая старику переубедить себя. Он увидел, что справа коридор снова расширился, образуя залу, своего рода открытую комнату без двери, без мебели или пристроек внутри. Возможно, эта комната служила промежуточной остановкой при заполнении складов провизией и утварью. Несомненно, поставщики размещали тут свои товары, чтобы побыстрее укрыть от нескромных взглядов все то, что здесь охранялось. Потом за закрытой дверью управляющий этими делами руководил распределением провианта по дворцу. Сделав несколько шагов в глубину, они оказались перед железной решеткой из толстых и крепких железных брусьев, словно это был вход в тюрьму. Крепко приделанная к стенам, несмотря на неряшливый вид и запах ржавчины, она казалась достаточно серьезным препятствием. Слуга достал связку ключей, и оба сделали несколько шагов назад, потому что решетка открывалась внутрь.

Наконец, они подошли к последней массивной и, судя по виду, трудно открываемой двери. На ней был засов, который усиливал ее прочность; кроме того, в двери на уровне глаз было маленькое окошечко, похожее на то, которое поэт уже видел в двери таверны, которую посещал со своим юным телохранителем. Кьяккерино осторожно открыл окошечко и быстро осмотрелся. Данте подумал, что старик с его слабым зрением может не заметить опасность снаружи. Но у него не было времени удостоверяться самому, потому что слуга отодвинул засов и открыл дверь с такой быстротой, словно хотел поскорее закончить со всем этим сомнительным предприятием. Потом он испуганно высунул голову, чтобы еще раз убедиться в безопасности пути. Свет, не слишком яркий, ударил в глаза поэта, привыкшие к темноте.

― Можете выходить! ― произнес Кьяккерино, который теперь выглядел нервным и торопливым. ― И пусть Господь пребудет с вами и защищает вас!

Глава 57

Как только Данте вышел на улицу, дверь резко закрылась за его спиной. Так закончилась помощь старого слуги, который должен был теперь возвращаться, облегченно вздыхая, к своему теплому убежищу на кухне. Он слышал, как закрылась решетка где-то в глубине дворца. Данте стоял перед стеной другого дома. Он снова почувствовал вкус горькой доли изгнанника. Он оказался один в опасном месте, без помощи, заплутавший в этих улочках рядом с дворцом, в котором праздновал триумф наместник, которому нужно было задержать поэта, чтобы написать достойный эпилог своей пьесы. Сырые объятия воздуха заставили его закутаться в плащ, он стремился поскорее уйти отсюда, но не знал, куда ему идти. Город был огромной ловушкой, теперь гораздо более опасной. Поэтому он двигался скорее по инерции, не зная точно, какое направление выбрать. Случайность, добрый или злой рок, небесные светила в этот час влияли на судьбу Данте больше, чем его собственные размышления.

Начался дождь, который становился все сильнее. Слабый свет превратился в серый полог. Скоро набрались большие лужи, в которые с силой падали капли, составляя тысячи струй, брызгами отскакивающих от луж. Данте шел между этими лужами, двигаясь пока что в основном на север, не имея никакого плана, кроме желания уйти подальше от дворца. Переливающееся через край небо очищало эти улицы, не так давно залитые кровью. В сущности, вместе с этим дождь отмывал и совесть флорентийцев. Данте чувствовал, что солнце следующего дня осушит остатки вины, позволяя Флоренции утешиться, снова замкнуться в своей гордыне и рабочем однообразии. Поэт остановился и прислонился к стене. Балкон над головой уберегал его от водяных струй. Сердце поэта возбужденно билось, но Данте пытался мыслить ясно. Если его целью был побег, то, чтобы выйти из города, ему следовало искать поддержку у тех, кто вел подпольный образ жизни: контрабандистов, мошенников ― преступников, которые миновали ворота Флоренции легче, чем какой-нибудь честный торговец шерстью. И поэт решил пойти в самое сердце мятежа, на Санта Кроче, где нищета и злодейство были обеими сторонами городской монеты. У него было немного денег, если бы понадобилось купить расположение и помощь, но ему стоило подумать о том, как распорядиться таким скудным состоянием, пообещав, может быть, большую часть отдать в будущем. С другой стороны, чужое корыстолюбие могло предпочесть убить его, чтобы без проволочек завладеть кошельком с небольшим количеством монет.