Круг зари - [2]

Дарование молодого поэта заметили на VI Всесоюзном совещании молодых писателей, представленная на семинар рукопись стала основой первой его книги, вышедшей в издательстве «Современник». Павлов уже работает над новым сборником. Его литературное призвание становится главным в судьбе, руководители семинара увидели в нем одного из тех, кто способен принять эстафету поэзии рабочего класса у мастеров.

От подносчицы кирпича до мастера и диспетчера цементного завода росла Римма Дышаленкова. Теперь, по окончании Литературного института, она стала редактором студии телевидения. Поэтической взволнованностью наполняет она раздумья о своем поколении, с доверительной нежностью высказывает дочерние чувства к родному Уралу.

Серьезно стремится к литературному образованию Ира Кияшко, пришедшая со школьной скамьи к токарному станку, чтобы «подержать жизнь в собственных руках».

Литературное творчество в наши дни, как занятия живописью, музыкой, участие в народных коллективах художественной самодеятельности, органично для культуры зрелого социализма. Труд духовно обогащается и сам становится творческим. Его смысл прямо или косвенно отражен и в стихах рабочих-металлургов Александра Тюнькина и Леонида Чернышова, в лирике водителя трамвая Александра Мовчана, слесаря Даниила Назарова, сталевара Александра Фомина и учителя Александра Лаптева, уже выступившего с первым поэтическим сборником; мысль о месте человека в общественно полезном труде тревожит молодого токаря Ивана Жироша, механика Анатолия Занина, журналиста Николая Худовекова, строителя Виктора Туманова. Спору нет, в творчестве молодых авторов порой встречается и подражательность, и неумелость, и «повторение пройденного». Но их слово — от души, от причастности к самому кипучему истоку бытия — труду.

Составляя сборник, мы хотели, чтобы сквозь события и портреты, сквозь мозаику лирических стихов проступал собирательный образ Магнитки. Не города Магнитогорска как географического пункта, а той Магнитки, что стала, как сказал Борис Ручьев, «вечным городом» с его «стальной, творимой вечно высотой», Магнитки, вобравшей в себя дух нашей эпохи.

Истинное творчество всегда укореняется в родной почве, однако опытный писатель, преодолев собственную биографию, отходит от нее и шире охватывает мир. Авторы «Круга зари» еще идут от личной судьбы, они и пишут о себе и о тех, кто работает рядом. И хочется, чтобы, открыв книгу, читатель услыхал в голосах рабочей Магнитки биение пульса города — ровесника социализма, устремленного в коммунистическое завтра, и ощутил духовную близость с его людьми.

Н. Г. КОНДРАТКОВСКАЯ,

руководитель Магнитогорского городского литературного объединения

Александр Павлов, ответственный секретарь многотиражной газеты «Магнитогорский металл» СТИХИ

ГЛЯДЕНЬ-ГОРА

В моем краю магнитные ветра

и тишина нестойкая, скупая…

У каждого своя Глядень-гора,

и у меня…

                которую скопали.

Твое большое сердце растеклось

по всей стране,

от севера до юга,

укрыв ее, продутую насквозь,

стальной непробиваемой кольчугой.

У каждого своя Глядень-гора,

трибуна жизни,

                        вещая вершина,

откуда животворные ветра,

взлетев под солнце, падают

                                           в долины.

Откуда взгляд,

                       размашист и высок,

сверкает, горизонты рассекая,

где вражья пуля целится в висок

и тишина врывается стихами.

Магнит-гора…

Отвернутым пластом

ты падаешь в долину безымянно.

Но за тобою прячется восток,

и на ступенях дремлют ураганы.

* * *

Люблю тебя, мой город юный,

ну что поделаешь —

                               люблю

твои зарницы ночью лунной,

судьбу рабочую твою.

Люблю тебя

                  и в спорах длинных

о городах земли моей

на самый гордый, самый дивный

не променяю — хоть убей!

Не променяю, не оставлю,

а поселю в заветный стих

до камня каждого и ставня,

до малых черточек твоих.

Прославлю все,

                        где жил и вырос,

где испытал себя огнем,

где из дорог солдатских вынес

все то,

что Родиной зовем.

Где домны с золотистым кантом

всегда видны издалека,

стоят полночными атлантами,

взвалив на плечи облака.

Стоят высоко и послушно

и разливают вечный жар

в людские судьбы, жизни,

                                       души,

в глаза красивых горожан.

602-Й

Резчику лома Р. Зайнапову

В копровом цехе вечный кавардак,

железо всех времен, мастей, обличий…

То паровоз подкатится сюда

с утробной паровою перекличкой.

То подвезут бескрылый самолет

в горячке отзвеневшего дюраля,

то на вагоне катер приплывет…

Всех под резак — и словно не бывали!

Порой Степану чудилось, что он

палач вот этих горемык железных,

не попусту коптивших небосклон,

проживших век двужильно и полезно.

Он опускал на землю бензорез,

влезал наверх, откуда тишь стекала,

и громыхал хозяйский интерес

по мостикам ботинками Степана.

В его обходе, ревностном и злом,

рассерженно сминалось безразличье:

— Труда-то сколько… И опять на слом!

Но все же вскоре вспыхивала спичка.

А бензорез врезался в кругляки,

обшивку и натруженные скаты,

и паровоз, напыщенный когда-то,

валился от Степановой руки.

Да мало ли таких со всей страны

летят к нему, попыхивая рьяно?

Им раньше явно не было цены,