Круг замкнулся - [24]

— Нет, — отвечал он. — А хоть бы и так, какая разница?

— Да я просто думала…

Клеменс:

— Они красиво играют.

— Да, они из Кентукки, — сказал Абель, — мои земляки. По вечерам мы сидели и слушали, как поют негры.

Ольга:

— А у тебя была всего одна жена?

— Ольга! — вскричал Клеменс и с улыбкой покачал головой.

Она и сама засмеялась:

— Что, уж и спросить нельзя? Абель и я — мы хорошо знаем друг друга, в начальной школе мы даже изображали влюбленную парочку. Ты еще помнишь, Абель?

— У тебя хорошая память.

— А разве неправда? Разве у тебя не было серьезных намерений по отношению ко мне?

Вся эта болтовня заставила Клеменса рассмеяться, может быть, лишь затем, чтобы подольститься к ней. Абель начал его жалеть, она совсем втоптала его в грязь, а разве оба они когда-то не были счастливы? Разве настали плохие дни? Клеменс был среднего роста, от напомаженных и причесанных на пробор волос хорошо пахло, узкие руки, обручальное кольцо, часы с цепочкой, он улыбался, обнажая зубы — пока все свои, приятный и доброжелательный человек без особых примет. Женат на Ольге. Детей у них нет.

Абель хотел втянуть его в разговор, и он сказал:

— Кстати, о ваших приездах домой на каникулы — вы, верно, много занимались, у вас у всех был такой бледный и усталый вид.

— Ну, конечно, приходилось зубрить, особенно перед экзаменами. Разве мы были бледные?

— Я помню лицо Рибера Карлсена…

— Ну, Рибер Карлсен, он занимался день и ночь, чтоб стать профессором, а нам, остальным, просто не хотелось быть хуже других.

— Так ведь и ты сдал хорошо, — сказала Ольга с неожиданным дружелюбием.

— Да, — сказал он, — но по чистой случайности. Мне как раз пришлось отвечать на тот вопрос, по которому я что-то знал.

— Я в этом не разбираюсь, — сказал Абель, — но вопросов есть много, неужели вам каждый раз просто везло?

— Абель еще не знает, какой ты у нас скромный, — сказала Ольга.

— Скромный? — не согласился Клеменс. — Нет, у обычных студентов в голове была только одна мысль: спихнуть экзамен, а потом заполучить ту девушку, в которую влюблен.

Ольга вдруг кивнула проходившему мимо господину и направилась к нему. Но они не остановились, чтобы поговорить, а сразу начали танцевать.

Клеменс, с улыбкой:

— Этого она слышать не желает.

— Почему?

— Ну… потому что тогда я был влюблен вовсе не в нее.

— А Ольга об этом знает?

— Я ей сам рассказал.

— Неужели Ольгу и впрямь занимает эта старая история? — спросил Абель.

— Скорее нет. Ольга сознает свое превосходство. Когда мы поженились, она взяла упомянутую особу к нам в услужение.

Как? — хотел вскрикнуть Абель, но вовремя спохватился и задумался, нахмурив лоб. Оба помолчали.

Музыка стихла. Раздались аплодисменты, и джаз заиграл снова.

— Подпевайте! — крикнула Ольга в сторону эстрады.

— Чего только не бывает в этом возрасте, — продолжал Клеменс. — Что-нибудь кажется таким далеким, таким невозможным и одновременно таким возможным, что просто нельзя пройти мимо.

— Ну, со временем мы все-таки начинаем проходить мимо, — заметил Абель.

— Пожалуй. Не отведать ли нам винца?

Они выпили и снова замолчали.

— Нет, мы не можем пройти мимо, кроме как подавив это в себе.

Абель, задумчиво:

— Да, первая любовь — это такое дело…

— У вас тоже есть опыт по этой части?

— Небольшой.

— Это и впрямь непросто, — сказал Клеменс, — я, верно, от вина разболтался. Но если бы та девушка сейчас вошла в дверь, мне и по сей день это бы не было безразлично. Сейчас и сегодня.

— Но Бог ты мой! — воскликнул Абель. — Как же вы терпели, чтоб она была у вас служанкой?

— Просто терпел, как и всегда. С тех самых пор, когда я был еще молоденьким студентом и приезжал домой на каникулы. Ни словом, ни взглядом я себя не выдал.

— Это ж надо, какое образцовое поведение! — воскликнул Абель.

— Да, у нас дома всегда требовалось образцовое поведение. Отец, и мать, и две мои сестренки, которые тогда еще были совсем маленькие, мы прямо так и родились на свет с образцовым поведением.

— А вы не могли взять и обручиться с этой девушкой?

— Я — и обручиться! Даже речи быть не могло! Просто признаться в любви и то показалось бы чудовищно.

— Значит, было какое-то серьезное препятствие?

— Да. Не тот уровень. Классом ниже. О ней ходила молва, что она совсем неуправляемая, слишком бурный темперамент. Но в моих глазах это ничего не значило! Напротив, это, может, и было самое привлекательное для меня в том возрасте.

— А самой девушке так и не пришло в голову, что вы к ней питаете нежные чувства?

— Никогда. Скажи я ей об этом сегодня, она была бы вне себя от удивления.

Абель, улыбаясь, покачал головой:

— Такие тайны всегда рано или поздно просачиваются наружу.

— Никогда! Совершенно исключено. Спросите лучше, как моя жена это терпела.

— Она, выходит, знала?

— Она знала все. Я думаю, именно поэтому она и пригласила ее работать у нас.

— И на нее это никак не влияло?

Клеменс, чуть смущенно:

— Возможно. Слегка. В эти месяцы она была со мной ласковей, чем обычно. Она постоянно требовала, чтобы я вел ее под руку. Ох, это вино! Я, верно, наскучил вам?

— Совершенно наоборот, — заверил его Абель.

— Но разве это не доказывает превосходство моей жены, превосходство Ольги, что она взяла ее в наш дом?