Круг - [38]

Но он продолжает приближаться.

— Линнея, утешение и радость моего сердца! — кричит он тем надсадным, пропитым голосом, который рано или поздно появляется у всех алкоголиков.

— Один из твоих приятелей, что ли? — посмеивается Ванесса, глядя на Линнею.

Она не отвечает. И уходит, не поднимая глаз от земли.

— Линнея! — снова кричит алкаш.

Он останавливается посреди своего странного танца, покачивается туда-сюда, стоя на месте, и, открыв рот, смотрит вслед Линнее пустыми глазами. То, что Линнея ему отвечает, сказано так тихо, что Ванесса едва может различить слова:

— До свидания, папа.

15

Когда Анна-Карин открывает входную дверь, в нос ей ударяет запах свежевыпеченного хлеба. Анна-Карин улыбается.

— Здравствуй, солнышко, ты уже дома? — слышится из кухни мамин голос.

— Да! — кричит в ответ Анна-Карин, вешая куртку на крючок в коридоре.

Она еще не успела снять ботинки, а мама уже выходит из кухни, чтобы заключить ее в ласковые объятия. С тех пор как мама бросила курить, она больше не пахнет пепельницей. А дом проветрен и благоухает свежей выпечкой и вымытыми полами.

— Как сегодня школа? — спрашивает мама, отпуская ее.

— Нормально. Ни одной ошибки в контрольной по истории.

— Ты у меня умница! — гордо говорит мама.

Анну-Карин нимало не мучают угрызения совести оттого, что она писала все наугад, а потом использовала свою силу на учителе. У нее есть определенные правила. Она пытается манипулировать учителями как можно меньше и никогда не трогает учителей-естественников. Гипнотизирует только тех, кто преподает всякие никчемные предметы, вроде истории, немецкого и физкультуры. Как ветеринару они ей все равно не пригодятся. Да и кто станет счастливее, выучив массу ненужных фактов, чтобы их тут же забыть?

— Я пекла пышки, ну и подумала, а не испечь ли мне заодно и булочки с корицей, — смеется мама, вытирая запачканную мукой руку о цветастый фартук.

Мамины глаза не улыбаются, но Анну-Карин это не беспокоит. Скоро мама поймет, как прекрасно — жить. И тогда ее улыбка станет настоящей. Анна-Карин уверена в этом.

Вниз по лестнице крадется Пеппар и останавливается на нижней ступеньке.

— Привет, дружок, — говорит Анна-Карин, садясь на корточки и протягивая руку.

Глаза Пеппара сверкают желто-зеленым светом. Хвост настороженно покачивается. Он не подходит ближе. Анна-Карин не понимает, что с ним в последнее время происходит. Раньше малыш Пеппар так любил лежать в ее кармане и мурлыкать.

— Иди сюда, Пеппар, — подманивает Анна-Карин. — Кис-кис-кис…

Он не двигается с места.

«ИДИ СЮДА, — думает Анна-Карин, пристально глядя в глаза Пеппару. — ИДИ СЮДА, Я ТЕБЯ ПОГЛАЖУ. Я ПРОСТО ХОЧУ ПОИГРАТЬ С ТОБОЙ».

Пеппар шипит и ретируется вверх по лестнице на второй этаж.

— Ну и ладно, — шипит Анна-Карин в ответ.

В эту же секунду звонит телефон. Номер Ребекки. Чего она никак не успокоится? Ни она, ни остальные не понимают, что Анна-Карин заслужила новую жизнь. И не собирается ни перед кем оправдываться.

* * *

Все сорвется к чертовой матери, думает Ребекка. Мне никогда не удастся собрать их вместе.

Она кладет телефон в карман и оглядывается, ища глазами Густава в пустынном торговом центре. Он забыл свой шарф в киоске, где они покупали конфеты.

— Подожди тут, я сбегаю и принесу, — сказал он.

И вот она стоит одна уже долго. Слишком долго.

Ребекка переминается с ноги на ногу и жалеет, что у нее с собой нет ничего почитать. Ничего, кроме учебника по биологии. Взгляд Ребекки скользит вдоль темных витрин магазинов, где тенью мелькает ее отражение, как будто она — привидение, живущее в этих пустых комнатах. Только в недавно открывшемся магазине «Хрустальный грот» горит свет.

Ребекка подходит ближе. В витрине теснятся медные пирамиды, карты таро, благовония, маленькие фигурки ангелов и, конечно, кристаллы самых разнообразных цветов, форм и размеров. На отдельном стенде лежат сплошной сверкающей кучей украшения из серебра и дешевых камней.

Ерунда, ничего интересного. Но взгляд Ребекки притягивает серебряная цепочка с маленькими красными камушками. Как маленькие капли крови вокруг шеи. Она кладет руки на витринное стекло. Цепочка совсем не в ее стиле, но очень ей нравится. Она хочет купить ее немедленно и носить, не снимая.

Если бы у нее были деньги, конечно. Как будто они у нее вообще когда-нибудь были.

Ребекка не знает, долго ли она так стояла, рассматривая цепочку, но вдруг она почувствовала сзади чей-то взгляд.

Кто-то наблюдает за ней. Она уверена в этом.

Ребекка вглядывается в отражение в витрине. Нечеткая фигура видна позади нее, очертания человека размыты, но Ребекка без труда узнает его.

Она не смеет обернуться. Проходит несколько секунд, кажущихся вечностью. Фигура не двигается с места.

Внутри «Хрустального грота» кто-то ходит. Женщина в джинсовом костюме с копной светлых волос. Она ходит взад-вперед, бормоча что-то себе под нос. Хоть бы она подняла взгляд и увидела Ребекку. Но женщина исчезает за занавеской, и Ребекка понимает: если фигура накинется на нее, этого никто не увидит, хотя сейчас середина дня и торговая галерея находится в самом центре города. Ребекка обреченно сутулится.

Потом она пытается собраться с духом. Нет ничего хуже, чем просто стоять и ждать, пока что-то случится. Ребекка пытается убедить себя в своей силе. Теперь у нее есть способности, о которых она не знала раньше, когда таинственная фигура преследовала ее.