Круг - [120]

— Что с тобой, Густав? Ты такой бледный.

— Сначала я чувствовал себя нормально, потом у меня закружилась голова, но сейчас снова все в порядке.

Лаге шагает вперед и кладет руку Густаву на лоб.

— Голова не горячая, — говорит он задумчиво.

— Мину считает, что мне лучше пойти и лечь, и мне кажется, это правильно, — продолжает Густав.

— Ты, наверно, просто перестарался на тренировке, — произносит Мину, поворачиваясь к Густаву. — Пойдем, поднимемся в твою комнату.

Лаге смотрит на Густава встревоженным взглядом.

— Спустись ко мне, если тебе станет хуже. Я буду внизу.

— Да, ты внизу, — повторяет Густав.

— Моя мама врач, — тараторит Мину. — Этот грипп, который сейчас ходит, он очень коварный. Он начинается неожиданно, и сразу чувствуешь себя очень больным.

Мину берет Густава за руку и подталкивает, чтобы он шел в свою комнату на втором этаже.

— Можешь зажечь свет? — спрашивает Мину, когда они заходят в темную комнату.

— Да, — отвечает Густав и тяжело валится на кровать.

Только спустя несколько секунд Мину понимает, что Густав отвечает на вопросы буквально как ребенок, который хочет пошутить.

— Где зажигается свет? — спрашивает Мину.

— Выключатель справа от двери.

Мину зажигает лампу на потолке. Темнота в одно мгновение рассеивается. Кровать, на которой лежит Густав, не заправлена, но в остальном в комнате порядок.

На стене висит фотография Ребекки и Густава. Видны только их лица крупным планом, и невозможно определить, где сделан снимок, только понятно, что снимали на улице. Молодые люди выглядят счастливыми. И не подозревают, что их ждет впереди.

Хотя, может, Густав уже тогда все знал, напоминает себе Мину. Может, на фотографии вовсе не счастливая пара, а убийца и его жертва?

Тут Мину чувствует легкий толчок в спину. Истолковать его нетрудно. Ванесса считает, что Мину следует поторопиться, и она права. Они не знают, как долго будет действовать эликсир. Одной капли, данной Иде, хватило примерно на одну минуту. Мину подсчитала, что у них есть минут десять. Но время идет. И Густав крупнее Иды.

Мину садится на край кровати. Список вопросов, которые она подготовила, лежит в кармане джинсов. Она не достает его.

— Ты любил Ребекку?

— Да, — отвечает Густав без колебаний. — Больше всего на свете.

— У ее могилы ты просил у нее прощения.

Густав кивает, из его глаз вытекает слезинка, стекает по виску и исчезает в светлых волосах. Он лежит неподвижно и испуганно смотрит на Мину.

— Был ли ты каким-то образом причастен к ее смерти?

— Да, — отвечает он.

У Мину все холодеет внутри.

— Расскажи, — заставляет она себя сказать.

— Это моя вина. Я слышал, что у Ребекки анорексия, но боялся спросить напрямую, правда ли это. Я не хотел ее расстраивать и не хотел, чтобы она думала, что я зануда. Я не понял, насколько это было для нее серьезно. Мне нужно было попытаться поговорить с ней.

Он смотрит на Мину большими, испуганными глазами.

— Ты веришь в то, что Ребекка покончила с собой? — говорит она.

Вопрос, кажется, озадачивает Густава.

— Да, — говорит он. — Она прыгнула со школьной крыши. Это моя вина. Я должен был предотвратить это.

Мину косится на фотографию и думает, слышит ли их сейчас Ребекка. Дай бог, чтобы нет, потому что Мину невероятно стыдно за то, что она делает.

— Ты был с ней на крыше в тот день? — спрашивает она.

— Нет. Я ждал ее внизу. Она была на встрече с директором.

Он кладет ладонь на руку Мину. У него холодные пальцы.

— Я надеялся, что директор поговорит с ней об анорексии. Убедит ее признаться, и мне не придется этого делать. Я струсил.

— Занимался ли ты осенью чем-то особенным? Вступал ли с кем-нибудь в контакт?

— Я не понимаю вопроса.

Мину снова чувствует нетерпеливый толчок в плечо, напоминание о том, что времени осталось мало.

— Вступал ли ты в контакт с демонами?

Он снова выглядит растерянным. Как ребенок, которому задали чересчур взрослый вопрос.

— Занимался ли ты чем-либо сверхъестественным? — продолжает Мину.

— Нет.

Густав явно не имеет ни малейшего понятия о том, о чем она его спрашивает.

— Ты, может, и сам об этом не знаешь. Подумай. Случалось ли с тобой что-нибудь странное?

Он мотает головой.

— Слышишь ли ты в голове голоса, которые велят тебе делать то-то и то-то?

Он снова мотает головой.

— Слова «кроваво-красная луна» какие у тебя вызывают ассоциации?

— Красный апельсин.

— У тебя есть двойник?

— Нет, — тихо отвечает он. — Я не думаю.

— Я больше не могу, — вдруг говорит Ванесса.

Мину очень хорошо понимает, что имеет в виду Ванесса. Ей и самой невыносимо видеть Густава таким испуганным и беспомощным. Она чувствует себя палачом испанской инквизиции. Но у нее остался еще один вопрос, и она надеется, что Густав не упомянет о поцелуе, потому что, в отличие от Густава, Ванесса этого не забудет.

— Ты преследовал меня в городе однажды? Встречался со мной у виадука?

— Нет.

— Мы встретились там и… разговаривали. Помнишь?

— Нет.

— В то же самое время ты был на кладбище. Это было в тот день, когда ты впервые пришел на могилу Ребекки. Ты был в двух местах одновременно. Как это возможно?

Густав качает головой.

— Я не понимаю! — говорит он. — Ты задаешь такие странные вопросы.

Мину не может больше. Она пытается высвободить свои пальцы из-под его руки, но он сжимает их железной хваткой. Она тихонько гладит Густава по пальцам и надеется, что это его как-то успокоит.