Круг - [26]

— Ах, с народом? Это хорошо! Это демократично! Вот ты меня как представителя народных масс и просвети. Маша в Академию наук баллотируется или в молодежную организацию хочет вступить, которая, кстати, призвана воспитывать? Комсомолу люди нужны или отметки? А тех, у кого отметки похуже, их куда, за борт?

— И за борт ее бросает… — дурачась, в полный голос запел Прибаукин. — Стенька Разин… Пирогов… — И, покровительственно похлопывая по плечу Пирогова, спросил озабоченно:

— А кто княжна-то, князь Игорь, вот в чем еще вопрос?..

Пирогов понял, что на сей раз ему не отмолчаться. Правила игры требовали пошутить:

— Господа! — Он сделал шикарный мушкетерский реверанс. — Не будем ссориться, господа. Хорошие люди нужны всем. И комсомолу тоже. Должен вам совершенно конфиденциально сообщить: нынче дефицит… на хороших людей, — И он долго продолжал раскланиваться и расшаркиваться, возможно, затем, чтобы не встречаться глазами ни с Дубининой, ни с Киссицкой.

Дубинина немедленно согласилась с ним:

— Игорек прав. На хороших людей дефицит. Слишком много развелось болтунов и демагогов, — Она неторопливо перекинула свои золотистые волосы на плечо, скрутила их жгутом. По плечу поползла золотая змейка. И вдруг — о чудо! — на глазах у всех рассыпалась, обернулась искрящимся золотым дождем.

Мальчишки завороженно смотрели на Дубинину. Киссицкая сразу заметила, что и Пирогов, ее Пирогов, тоже не спускает с Олеськи восторженных глаз. Она почувствовала, что у Игоря к Дубининой возникает нечто такое, что ей не преодолеть, не переменить… И она уже плохо владела собою. А Прибаукин, демон человеческих отношений, раздувал пламя, нарочно распаляя страсти.

— Кстати, — тараща глаза и изображая удивление, осведомился он, — не вступая в комсомол, хорошим человеком не станешь, что ли? А я, непросвещенный, собирался. Вот дурень!..

— Опять паясничаешь! — не умея уйти от неприятного разговора, нервничала Киссицкая. — Ленин говорил, организация удесятеряет силы каждого!

— Я согласен, — серьезно сказал Прибаукин, — Только мои силы удесятеряют «фанаты», тоже ничего компания.

— Фанатизм во всех своих проявлениях слеп, — продолжала в одиночку сражаться Киссицкая, — У вас нет цели!

— А у вас какая цель? — насмешливо спросил Прибаукин.

— Ты отлично знаешь, — возмутилась Киссицкая. — Построение коммунизма.

— Разве его еще не построили? Когда еще обещали, что через двадцать лет все войдут в светлое здание. Где оно? Двадцать лет да-а-вно просвистели. Можно подумать, что вы слепо не верили и не горели энтузиазмом. Наша команда «Спартак» нас почти никогда не подводит, выигрывает!

— Ну, от «Спартака» твоего, может, и есть какая-то польза, — с интонацией человека, в любом случае чувствующего превосходство, произнесла Киссицкая, — а от «фанатов»? Комсомол в самые трудные времена стране помогал, на самых сложных участках работал. Ты только об ошибках говоришь, но не ошибается тот, кто ничего не делает…

— Ну, понесло, — зло, необычно для себя грубо сказала Олеська. — Сейчас будет говорить о «роковом времени», о «исторической неизбежности», о том, что «история не рассчитана на одну человеческую жизнь…». А у меня всего одна жизнь, слышишь? Одна, и я хочу радоваться, а не страдать. И хватит болтать об ошибках и достижениях с чужих слов. Сама-то ты, комсомолия, какую кому принесла пользу?

— Я учусь хорошо, это главное. И все, о чем комсомол меня просит, выполняю!

— Ну, и о чем он тебя просит? Монтаж подготовить к празднику по выдержкам из газет и журналов? Или пару песен исполнить на районном вечере политической песни? А когда мы поехали на виноградники, почему ты отказалась работать под дождем? Нам же объяснили, что это очень нужно совхозу, вовремя успеть убрать урожай…

— У меня ревматизм, и от сырости болят ноги…

— А как же твой идеал, Павка Корчагин?! Он о ногах не думал. И Машка Клубничкина не подумала о том, что у нее легкие слабые, то и дело воспаление. Вместе со всеми виноград под дождем собирала. Но ты ее в комсомол не пустишь, по какому праву? Кто дал тебе право распоряжаться моей судьбой? Ненавижу таких, как ты. На словах активных. Умеющих суетливость свою выдавать за активную жизненную позицию…

Все вокруг будто опешили от незнакомого им поведения Олеськи. Стояли молча, неподвижно, не вмешиваясь.

— Я тоже ненавижу таких, как ты, — сузила глаза Киссицкая. — Таких, которые пекутся только о своих радостях. Палец о палец никогда не ударила ни для класса, ни для школы!

— Если человек не участвует в том, что ему кажется демагогией, это, между прочим, тоже активная позиция. И имей в виду, что иногда честнее не участвовать, не ударять пальцем… и никак по-иному не ударять… Твои заслуженные дедушки, которые так хорошо объясняют тебе все о разных временах, никогда не подсказывали тебе таких мыслей?..

— О чем спорит подрастающее поколение? — поинтересовался Анатолий Алексеевич, появившись в классе.

— Обсуждаем горячо, кого принимать в комсомол, — изображая подобострастие, за всех ответил Вениамин Прибаукин. — Никак не решим, кому отдать предпочтение наших сердец?

— Можем обсудить это после урока. — Анатолий Алексеевич в этом классе старался держаться построже.