Круг - [2]

Она наблюдала и терпела это представление, но оно все усложнялось. Надежда Прохоровна увидела, что девочки напялили на себя пиджаки мальчишек, а мальчики втиснулись в шерстяные кофточки своих одноклассниц. С ее приходом никто не изменил ленивых, разболтанных поз и не прекратил возить во рту жвачку.

И Надежда Прохоровна впервые не выдержала.

— Что за маскарад? — с ходу грозно спросила она, будто продолжала недавно прерванный разговор. — Опять безобразничаете? Что же, придется поступать по-иному…

— По-иному, это как? — поинтересовалась девочка, которую посылали за директором.

— Все умничаешь, Холодова? — раздраженно осадила ее Надежда Прохоровна.

— Почему умничаю? — Холодова, успевшая сесть на место, смотрела на директора ледяными, немигающими глазами, — Просто интересуюсь своей судьбой.

— Судьба будет такая, — жестко определила Надежда Прохоровна, — класс расформируем. Всех отправим по разным школам. А пока, чтоб явились родители. Все! Все!..

Она круто повернулась, направилась к выходу, но сообразила, что так и не узнала, зачем ее звали, и задержалась. Поморщилась досадливо и перенесла гневный взгляд на молоденькую учительницу:

— Что случилось еще?

Худенькая, хрупкая Ольга Яковлевна выглядела чуть старше своих учеников. Все время, пока сыпались упреки и угрозы, она стояла, втянув голову в плечи, не отрывая глаз от пола. Теперь, когда обращались непосредственно к ней, она подняла глаза, полные смирения и покорности, явно рассчитывая на поддержку директора. Но ответить она не успела.

— Что случилось? — поднялась во весь рост Холодова. — Трудно понять? Мы на грани! — И тут же села, метнув в сторону Ольги Яковлевны уничтожающий, ненавидящий взгляд.

Надежда Прохоровна посмотрела на ребят и увидела такие же ненавидящие глаза.

— Они на грани! — возмутилась Надежда Прохоровна. — А мы спокойны и счастливы, мы с радостью ждем каждую новую выходку! Чем же еще вы нас порадуете?

Ободренная словами, а главное, позицией директора, классная руководительница Ольга Яковлевна быстро перешла в наступление.

— Они на грани, — едва слышно повторила она, привлекая директора на свою сторону, — им не нравится, как я убираю кабинет. Плохо вытерла столы, и они отказываются заниматься…

Ребята тотчас заметили, что в глазах их классной заплясали злые огоньки — отблески недавнего боя, и поняли, что бой не окончен и она надеется выиграть.

— Что такое? Вы сами убираете кабинет? — Недоумение Надежды Прохоровны было яростным.

— Что поделаешь? — обреченно вздохнула Ольга Яковлевна, — Они давно уже отказываются дежурить…

Тайно от директора, но вполне победоносно она поглядывала на свой непокорный класс, и все почувствовали, что она выигрывает. Только Надежда Прохоровна, потрясенная поведением ребят, ничего не замечала.

— Отказываются дежурить?! — продолжала директор на высокой ноте, — Мы изо дня в день печемся об усилении трудового воспитания… — Она чуть задержалась на последнем слове, в волнении не сразу выстроив фразу. Тут ее и настиг бесстрастный, теперь не имеющий никаких интонаций голос Холодовой:

— Простите, Надежда Прохоровна, но вы неправильно понимаете трудовое воспитание, — Девчонка в упор посмотрела на директора, а потом так же, не отрывая буравящих глаз, на учительницу — рано, мол, торжествуешь.

Надежда Прохоровна побагровела.

— Марш за тряпкой! — приказала она. — И сейчас же вытереть все столы!

Холодова спокойно взяла с доски тряпку, тщательно прополоскала ее под краном, благо разговор происходил в кабинете физики, и не торопясь начала протирать столы. Несколько человек бросились помогать ей, вырывая тряпку из рук и затевая возню.

Надежде Прохоровне стало ясно, что Холодова нарочно демонстрирует несостоятельность окрика, обветшалость якобы законного, годами сложившегося учительского права на беспрекословное повиновение учеников и тем самым провоцирует ее.

— Вот паршивка! — вырвалось у Надежды Прохоровны, и лицо ее исказилось. — Спектакль устраиваешь?! Все по местам!

— Я делала то, что вы просили, — вернувшись на место, словно размышляя над происходящим, невозмутимо произнесла Холодова, — а вы меня оскорбляете. Вам позволено все, нам ничего, так несправедливо. Я тоже хочу сказать… — Голос ее чуть дрожал, но говорила она уверенно: — Силою власти вы можете заставить меня или кого-то из них, — она кивнула на одноклассников, — вытереть столы. Но надо, чтобы мы захотели сделать это снова. А мы не захотим.

— Не захотим! — поддержали ее.

— Вот видите, — удовлетворенно отметила Холодова. — Вы не думайте, мне не трудно. И у меня получится лучше, чем у Ольги Яковлевны, потому что я как следует прополоскала и отжала тряпку и она больше не испачкает столы мелом. Делая все кое-как, нельзя надеяться, что кто-то с охотой включится в твою работу. Понимаете?..

Это «понимаете?» труднее всего далось Надежде Прохоровне. Девчонка смеет так говорить с ней, директором школы. И она снова не сдержалась:

— Философствуете! Говорить научились! А вести себя и трудиться не научились! Так вас воспитали в показательной школе?!

— Показушной! — выкрикнули снова.

И это сразу отрезвило Надежду Прохоровну. Что же такое она говорит? Не сумела вовремя остановиться…