Круг почёта - [20]

Я догадывался, что Крис не хочет меня видеть, но все-таки продолжал искать. Проклятие, ведь именно она трясла Ски-Федерацию, чтобы та устроила выступление «классиков» в мою защиту. Мог я после этого не поговорить с ней? Хотя бы поговорить. И я искал. Когда совсем отчаялся, пришел в детективное агентство, и мне раздобыли ее адрес всего лишь за сутки. Раньше нужно было догадаться, но у меня тогда, похоже, наступило временное умопомрачение.

Я поехал к ней, и первое, что она сделала, увидев меня — попятилась. Да, она не простила мне ту боль, которую ей причинили допросы в полиции и статьи в периодике. Но было и другое. «Зачем ты это сделал, Поль? Неужели тебе… хотелось?» — «Чего, единственная моя?»

— «Я ведь знала, что хард-слалом убивает в человеке все человеческое. Но ты был такой хороший… И я не верила. Ничему не верила. Пока сама не построила модель и не посмотрела. И не сравнила с раскадровкой твоего прыжка. Ты мог отклониться, Поль. Элементарно. И ты не мог не увидеть, как именно. Ты знал. На раскадровке заметно, как ты колеблешься. Этого никто не понял, ты сам вряд ли поверишь, это почти неуловимо, тут нужно тебя знать, чувствовать, видеть со стороны так, как могу только я. Бедный Поль, ты даже себе не сможешь признаться, что выбрал самый рискованный путь из трех, нет, четырех возможных. Тебе просто жажда риска застилала глаза. Безумная жажда пройти по краю. Проклятый хард-слалом, он сделал тебя наркоманом.

А потом и убийцей. Ты этого не понимаешь. Но мне достаточно, что понимаю я».

Кажется, я встал перед ней на колени и зарыдал. Не помню. Уже не помню.

* * *

Теоретически Моннуар — «черная гора», но в оригинале подразумевалось кое-что другое. Просто Роджер трудился горнолыжным инструктором в Монтане, а мечтал о собственном пансионате во французских Альпах. И когда у него, как в сказке, умер состоятельный бездетный дядюшка, Роджер забрал наследство и рванул овеществлять мечту — строить оазис для лыжной элиты, которая иногда просто должна забираться в глухомань подальше от светской жизни, но при этом хочет съезжать. Для человека со связями решение неглупое и вполне реализуемое. Всего-то и нужно — разбить несколько «черных» трасс, навесить подъемники, соорудить уютную базу гостей на двадцать, набрать клиентуру и получать от жизни глубокое удовольствие.

Место для базы Родж нашел роскошное. Даже с исторической достопримечательностью: примерно в километре вверх по горе обнаружился намертво забитый в скалу антикварный ледоруб девятнадцатого века от неизвестного первовосходителя. А глухомань какая! По европейским меркам просто уникальная — до ближайшего шоссе два километра вниз по самой горе и потом еще три лесом. Но зато склоны — закачаешься. Кругом стопроцентный черный — цвет полупрофессиональной трассы, на которую чайника просто не выпустят. Праздных туристов даже бесплатно не заманишь, а для молодых «экстремальщиков» дорого. Заброска наверх — вертолетом. Отъезд домой либо тоже по воздуху, либо на лыжах прямо вниз к шоссе с дикими выкрутасами в густом ельнике — так сказать, прощальный удар по нервам, — а там уж или автобус, или клиенту его собственную машину из города подгонят. Обозвал Роджер все это великолепие «Моннуар», имея в виду, что трассы-то «черные», устроил на последние деньги роскошную презентацию с буфетом и фейерверком — и не прогадал. Он нащупал тот баланс, который очень понравился состоятельным лыжникам: полный отрыв от цивилизации в двух шагах от таковой. Сидишь на горе, защищенный от случайных контактов — к тебе даже автомобильной дороги нет. Захочешь вернуться в мир — встал на лыжи, забросил за спину рюкзак и почесал вниз. Свобода выбора и полная независимость. Русскому этого не понять, он в таких условиях вырос, но для европейца, который привык, что любой его случайный плевок непременно попадает в чью-то машину… В общем, большинство гостей даже от вертолета отказывались. Подъедут на такси, навьючат на себя амуницию, пролезут лесом до подъемника и вваливаются к Роджу уже по уши счастливые. В итоге получилось безотходное предприятие. Никаких затрат на рекламу — только куцая страничка в Сети с информацией о наличии мест. Вся обслуга из родственников. Единственный предмет необходимой роскоши — трое инструкторов-спасателей, Парней-На-Все-Руки-Ноги и прочие места. Когда я впервые шел на гору к Роджу — тоже лез наверх с лыжами на загривке, — мне один из его инструкторов навстречу попался. Ехал, взяв расчет, жениться на богатой клиентке. Узнал меня. «Поль, неужели это вы? Мужик, как я за тебя переживал! Да ну их всех, трам-та-рарам, меня тоже в свое время подставили, трам-тарарам… А ты что, на мое место? Нет? А присмотрись, работа непыльная, и ни одна сволочь тебя не обидит. Здесь только свои».

Сволочь тем не менее нашлась — ею оказался Роджер, который терпеть не мог, когда к его клиентам пристают чужаки, явившиеся без приглашения. То, что он меня тоже узнал, не имело в данном случае значения. В Моннуар не пускали непрошеных гостей. Мне такой обычай показался разумным, и поэтому я не стал качать права. Но и уйти несолоно хлебавши я не мог. Здесь была Крис. И я уговорил, скорее, даже умолил Роджера просто сообщить ей — тут Поль.