Круг иных - [27]

– Но не меня.

Петра вскидывает брови, однако просьбы не повторяет. Вместо этого она подходит к Эгону сбоку, будто собирается что-то ему сказать, и приставляет пистолет к его виску. В последний момент приговоренный отворачивается, щадя мои чувства. Резкий хлопок, и тело неуклюже запрокидывается на бок.

Я разворачиваюсь и бегу прочь. Слышу, что меня преследуют и зовут, и мчусь, продираясь сквозь сухостой и кучи палой листвы. Вперед и вперед, быстрее и быстрее, не разбирая дороги и уворачиваясь от корявых сучьев. Голоса преследователей эхом отдаются в пустом лесу. Впереди пологая вымоина, бросаюсь вниз, огромными прыжками перемахнув заросли ежевики. Тут вымоина круто обрывается, и я падаю, лечу кувырком. Ноги не держат, цепляются за ветки молодняка, я кубарем лечу по горному склону, путаюсь в ветвях, рву кожу о мерзлый снег, ударяюсь о стволы и под конец замираю на месте. Падение прекратилось, в голове звенит, тело – сплошной клубок боли. Я замираю, не в силах шелохнуться.

Лежу, распластавшись в бурном потоке, меня ласкают чьи-то добрые руки, и боль отпускает. Наконец-то я ничего не чувствую, ничего не хочу, меня попросту нет.

Неохотно, словно издалека, приходит осознание, что я упал в бурный поток. Вода в горах холодна как лед. Только не позволять себе заснуть. Только не позволять себе. Заснуть.

Глава 8

Давным-давно в доме у буковой рощицы жил крестьянин с женой. Избушка у них была маленькая – только развернуться: в одной комнате стряпали, принимали пищу, в дальнем углу грелись у очага; в другой стояла кровать с высокой спинкой. Перед домом был разбит садик, где цвела мальва и до самой дороги змеилась мощеная тропка. За домом шумела буковая роща, а за ней было поле, где крестьянин выращивал картофель на продажу. С утра он уходил по этой тропке и вечером по ней же возвращался – и трескучей морозной зимой, и тенистым прохладным летом. В мае ветви светились нежным кружевом восхода, а в октябре полыхали золотом заката. Земля в поле была каменистой, труд крестьянина – тяжким и неблагодарным. Зато в загоне под яблоней жирела свинья, а осенью семейство собирало урожай яблок.

Как-то раз, перекапывая поле, крестьянин заметил в земле какой-то сверкающий камень. Он подобрал его и отнес в город. Знаток золотого дела признал в находке самое настоящее золото и сказал, что если поискать, то обязательно найдется еще. Крестьянин стал копать, и предсказания советчика сбылись. Самородки лежали повсюду: на картофельном поле, на заднем дворе и даже в палисаднике. Бедняк обменял находки на деньги, нанял рабочих, и те стали рыть участок, раскапывая жилу. Скоро ничего не осталось от огорода, не стало палисадника с мальвами и заднего двора с поросячьим загоном и яблоней – копали всюду, где находили хоть что-нибудь. Скоро стало ясно, что золотоносная жила проходит и под домом. «Куда же нам деваться?» – всплакнула жена, видя, во что превратилась их земля. «Не переживай, – ответил крестьянин. – Теперь мы богаты. Построим себе настоящий замок».

Они действительно разбогатели и построили замок. Рабочие тем временем копали дальше: дом снесли, рощу вырубили и перерыли. На тот момент, когда жила иссякла, хозяин был самым зажиточным человеком в округе. Они с женой обосновались в замке, где было двадцать четыре комнаты и пять слуг. Закончились те времена, когда крестьянин сажал картошку и колол дрова.

Однажды чета сидела в просторной гостиной своего отапливаемого особняка, и жена сказала мужу: «Как же я соскучилась по живому огню!» «И то правда», – ответил хозяин и приказал построить в углу очаг- такой же, как в прежнем доме. Супруги сидели у огня, и женщина пожаловалась: «Я мерзну в такой большой зале». «И то правда», – ответил хозяин, и залу сделали поменьше. Потом весь дом стал казаться слишком просторным. «Зачем нам столько комнат? – сокрушалась жена. – Все равно пустуют». И они снесли лишние спальни, оставив только шесть помещений: переднюю, гостиную, кухню и три комнаты на случай приезда гостей.

«А помнишь нашу старую яблоньку?» – взгрустнулось бывшей крестьянке. И они посадили за особняком яблоневое деревце, а в память о былых временах устроили под ним загон и даже завели поросенка. Однажды супруги решили пригласить гостей, но хозяйке было неуютно при чужих, и они никого приглашать не стали. Вскоре оказалось, что повариха, которая готовила хозяевам пищу, их обворовывает, и ее прогнали. «Ничего страшного, – утешала супруга. – Я сама буду стряпать, как раньше». Ей не нравилось работать на кухне отдельно от мужа, который сидит перед очагом в соседней комнате, такой маленькой и уютной, и они перенесли в комнату плиту, чтобы быть вместе, а заодно и раковину с буфетом. Гостей эти люди больше не принимали, так что надобность держать дополнительные помещения отпала и часть особняка снесли.

«А знаешь что? – как-то раз сказала жена. – Теперь здесь все похоже на наш старый маленький домик, только палисадника не хватает». И они разбили палисадник и выложили тропку, которая огибала усадьбу кольцом. А чтобы ее было видно из окна, как раньше, пришлось снести переднюю.