* * *
Внизу, на пиршестве смерти, где огонь веселится и беснуется наравне со зверьми, принявшими человеческое обличие, где стоны уже редки, потому что некому больше стонать, где земля насытилась кровью настолько, что уже неспособна впитать ее, там, в этой феерии восторга и злобы празднует свое рождение новое божество. Ему возносят молитвы и бросают жертвы на его алтарь. Оно вездесуще, оно яростно и неудержимо. Оно все приводит в хаотическое круговое движение, и земля меняется с небом местами, и опрокидывается в осатанелых очах, наводненных неистовой злобой. - Хей, братья! - восклицает мерзкая старуха с диадемой в пепельно-серых как волчья шерсть волосах, в сплетении золотых листьев которой сияет кровавый рубин. - Hаше время! Бери, кто сколько может! - воздевает она руку с тяжелым посохом из слоновой кости, инкрустированным искрящимися каменьями. - Веселись, пока живем! Hаш вождь нас предал. Что с того? Где он теперь? Вон там, наверху этой башни. Скоро мы сбросим его оттуда, ибо только смерти заслуживают предатели. Это говорю вам я, ваша новая госпожа! Щуплый юнец, спина которого испещрена шрамами, робко поднимает взгляд и тихо, почти шепотом, говорит этой воплощенной фурии: - Разве за тем мы дрались, чтобы найти себе новых господ? - Что? Дерзкий наглец! Как ты смеешь роптать! Хей, люди! А-ну, рви его в назидание прочим! Безумная толпа яростно бросается на несчастного и в миг расправляется с ним, пока старуха, взобравшись на постамент, оглашает окрестности диким, торжествующим воплем: - Да, я ваша госпожа! Только я знаю, как заклинать нашего бога! Так молитесь же мне, я передам ему ваши молитвы! Она заходится в припадке дьявольского хохота, пока вдруг небо не раскалывается надвое от страшной силы грома, от которого содрогается все вокруг, и город озаряется голубым огнем молнии, что сорвалась с обрушившихся черных небес и ударила в самую вершину главной дворцовой башни.
Кто скажет теперь, что это был за знак? Запоздалый ответ разгневанных богов на проклятия отчаявшегося раба? Светлая длань доселе еще неведомого, невероятно могущественного божества, простертая им навстречу двум чистым, горячим сердцам, чтобы вырвать их из этого круга? Или же, как предрекали иные философы и вовсе отвергающие существование какого бы то ни было бога, молния всего-навсего ударила в самую высокую точку над городом? Кто теперь даст ответ...
