Кровью омытые. Борис и Глеб - [14]
— Впереди степь, держи копья и стрелы наготове, — предупредил Аверкий.
Выставив сторожу, валка изготовилась ко сну. До самой полуночи не мор заснуть Георгий, всякие мысли в голову лезли, а кончалось одним — Улька перед глазами стояла.
Где-то в отдалении, даже гром пока не слышался, начиналась гроза. Из страны ляхов надвигалась черная туча. Ее перерезали ослепительные молнии. Но вот туча приблизилась, и теперь слышалось урчание грома.
При первых крупных каплях дождя артельщики укрылись под мажарами. Хлынул ливень, он был коротким, но проливным, будто туча всю воду опрокинула на валку.
К утру небо очистилось, туча уползла в степь, и где-то там в отдалении погромыхивало. Вскоре показалось солнце, и дождевые капли заблестели на листьях драгоценными камешками.
— Дождь в дорогу — доброе предзнаменование, — заметил смолокур, большой Иван, и, скинув свитку из домотканой холстины, повесил ее на дышло на просушку.
Стоя на коленях, Георгий долго высекал кресалом искру. Наконец трут затлел, и отрок поднес его к сухой бересте, раздул огонь. Улька подвесила на треногу казав, и пока варился кулеш, артельщики смазывали ступицы дегтем. Аверкий заметил:
— В степи колесный скрип далеко слышно, а у печенега ухо чуткое.
Дикая степь встретила валку омытой-травой, чистым воздухом, летали стрекозы и бабочки, а в высоком небе пел жаворонок. Кому он пел, может, Георгию или Ульке, а может, всей валке?
Задрал голову отрок, поискал глазами певунью, но ее не видно.
В высокой, сочной от влаги траве мажары словно плыли по зеленому морю. Степное разнотравье цвело белым горошком, красным маком и воронцами, синими, как глаза у Ульки, васильками. Нарвав охапку цветов, Улька сплела венок, возложила на голову.
— Ну, Улька, ты истинная княгиня, — восхитился Георгий.
— Скажешь, — смутилась она.
Тишина в степи и безлюдье, казалось, кроме валки здесь на многие и многие версты никого нет. Но артельщики знали, степь полна опасностей. Где-то стоят вежи печенегов, кочуют орды, мчатся на мохнатых, выносливых лошаденках печенежские разъезды. Соляной шлях щедро полит кровью русичей, и не один обоз в пути исчез бесследно…
Валка держалась осторожно, готовая ко всяким неожиданностям. На ночевку останавливались на буграх, каких по степи множество, огораживались мажарами. Костры разжигали малые и только по свету, а в сумерки гасили. Ночью огонь далеко виден. Дням вели счет от ночевки к ночевке.
Георгий ничуть не жалел, что подался с валкой. Хоть и опасно и усталь берет, да и отощал, порты сползают, но сколько в пути повидал и чего только не наслушался, но главное, Улька рядом…
Однажды, когда валка готовилась к ночевью, Аверкий обрадовал:
— Завтра откроется Таврия, и вы увидите, как играют соленые озера.
Давно уже не видел Киев такого веселья. Великий князь давал пир. Неделю длилось гулянье. Для люда столы на улицах выставили, снеди на них вдосталь. А чтоб ночами темени не было, жгли факелы и плошки жировые.
Старшая боярская дружина и люди именитые, те пировали под крытыми просторными «сенями», которые вдоль всего дворца протянулись, а внизу двор княжеский уставлен столами один к одному. Здесь меньшая дружина и гости городские пируют.
И чем только не потчевал Владимир Святославович гостей, ломились столы от мяса вареного и жареного. Одних быков годовалых из княжеского стада пригнали полсотни, отару овец сотни две, а птицы битой и счета не вели. По всей Горе жгли костры, и от огромных котлов пахло на весь Киев.
Кипела в масле рыба, да не какая-нибудь сорная, караси либо щуки, а сомятина и красная. Батьку осетра, которого на Днепре спичаком зовут, рубили фунтовыми кусками, а маток осетровых, прежде чем секач занести, вспарывали, черную кашицу вытаскивали, ту икру, посолив, ставили на столы, ели ложками, заедая грибами маринованными.
А от печей тянуло хлебным духом. Здесь едва успевали тесто заводить, пироги метать.
Дюжие отроки выкатывали из глубоких подвалов бочки с хмельным медом, вином и пивом, щедро наполняя бокалы гостям и всем, кто пожелает, носились вокруг столов блюдоноши с тяжелыми подносами, полными всякой еды. Потешают люд гусляры и гудошники, пели песни сказители, им есть о чем петь, славна Русь Киевская, а кто ее к этому привел? Великий князь Владимир!
Радовались киевляне, князь Владимир Красное Солнышко народу дань отдает.
Сам великий князь восседал на возвышении, чтоб его всяк видел и он каждого замечал, и тех, кто на «сенях», и кто внизу веселится.
За княжеским столом по правую руку сыновья Борис и Глеб, по левую воеводы. Вот Илья. О чем он задумался? Может, о том, что предстоит отъезд в Муром и не хочет Киев покидать? Так поедет он в родные места.
Рядом с Ильей Свенельд и Судислав, а напротив Владимира Блуд с боярыней, красавицей Настеной. Ее он привел на пир по просьбе великого князя.
Смотрит Владимир на тех, кто с ним за одним столом, и думает, что нет здесь воеводы Добрыни, который с Ярославом в Новгороде, Александр Попович в Переславле воеводит.
Глаза князя задержались на Настене. И не красотой ее наслаждался Владимир. Анну вспомнил. Почудилось, будто она рядом с ним сидит. Великий князь даже запах ее волос услышал. И защемило сердце.
Иван Молодой (1458-1490), старший сын и соправитель Великого князя Московского Ивана III, один из руководителей русской рати во время знаменитого «Стояния на Угре» 1480 года, был храбрым воином и осторожным политиком. Если бы загадочная смерть в возрасте 30 лет не прервала жизнь молодого князя, то в историю России никогда не были бы вписаны страшные страницы тирании князя, прозванного Грозным.
Русь начала XVI века. Идет жестокая борьба за присоединение к Москве Пскова и Рязани, не утихает война с Речью Посполитой. Суров к усобникам великий князь Московский Василий III, и нет у него жалости ни к боярам, ни к жене Соломонии — в монастырь отправит ее. Станет его женой молодая Елена Глинская — будущая мать царя Ивана Грозного…Блестящий и пронзительный в своей правдивости роман от мастера исторического жанра!
Роман посвящен времени княжения Ивана Калиты - одному из важнейших периодов в истории создания Московского государства. Это третья книга из серии «Государи московские», ей предшествовали романы «Младший сын» и «Великий стол».
О жизни и деятельности младшего сына великого князя Александра Невского, родоначальника московских князей и царя Даниила Александровича (1261–1303) рассказывают романы современных писателей-историков Вадима Каргалова и Бориса Тумасова.
Романы Н. Алексеева «Лжецаревич» и В. Тумасова «Лихолетье» посвящены одному из поворотных этапов отечественной истории — Смутному времени. Центральной фигурой произведений является Лжедмитрий I, загадочная и трагическая личность XVII века.
Нигилисты прошлого и советские историки создали миф о деспотичности, и жестокости Александра II.В ином свете видят личность царя и время его правления авторы этого тома.Царь-реформатор, освободитель крестьян от крепостной зависимости – фигура трагическая, как трагичны события Крымской войны 1877 – 1878 гг., и роковое покушение на русского монарха.В том вошли произведения:Б. Е. Тумасов, «ПОКУДА ЕСТЬ РОССИЯ»П. Н. Краснов, «ЦАРЕУБИЙЦЫ».
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
Юрий Долгорукий известен потомкам как основатель Москвы. Этим он прославил себя. Но немногие знают, что прозвище «Долгорукий» получил князь за постоянные посягательства на чужие земли. Жестокость и пролитая кровь, корысть и жажда власти - вот что сопутствовало жизненному пути Юрия Долгорукого. Таким представляет его летопись. По-иному осмысливают личность основателя Москвы современные исторические писатели.
Новый роман известного писателя — историка А. И. Антонова повествует о жизни одной из наиболее известных женщин Древней Руси, дочери великого князя Ярослава Мудрого Анны (1025–1096)
О жизни и деятельности одного из сыновей Ярослава Мудрого, князя черниговского и киевского Святослава (1027-1076). Святослав II остался в русской истории как решительный военачальник, деятельный политик и тонкий дипломат.
Время правления великого князя Ярослава Владимировича справедливо называют «золотым веком» Киевской Руси: была восстановлена территориальная целостность государства, прекращены междоусобицы, шло мощное строительство во всех городах. Имеется предположение, что успех правлению князя обеспечивал не он сам, а его вторая жена. Возможно, и известное прозвище — Мудрый — князь получил именно благодаря прекрасной Ингегерде. Умная, жизнерадостная, энергичная дочь шведского короля играла значительную роль в политике мужа и государственных делах.