Жохов достал из стола, и подал Юрию два листка бумаги с рисунками. Юрий рассмотрел оба, и отрицательно покачал головой.
— Фас вообще не имеет ничего общего. А вот профиль похож. Только скулы у него вверх идут круче, и щеки впалые.
К удивлению Астафьева Жохов достал еще один лист бумаги и за пять минут карандашом набросал, пользуясь подсказками Юрия, очень похожий портрет.
— Как хорошо вы рисуете! — с уважением заметил Астафьев.
— Это у меня от природы. Я даже учился в Строгановке, — пояснил явно польщенный полковник.
Он небрежно мотнул головой в сторону ближайшей стены, где висела неплохая гравюра в стиле Дюрера.
— Вон, моя работа. Но сейчас для этого время нету совсем. В отпуске два года не был.
После этого он вернулся к делу.
— Ты, Юрий, человек военный, к тому же в этом деле увяз по самые уши. Все равно нам придется тебя на каком-нибудь этапе следствия привлечь, ты ведь у нас главный свидетель. Поэтому тебе могу сказать. По нашим данным Хаджа прислан в столицу с целью активизации террористической деятельности, и одновременно, с целью нахождения новых каналов финансирования. Для него поставлена задача, перейти, как бы это сказать, на самоокупаемость. Хаджи сразу увеличил оброк на крышуемых ими предпринимателей. За неделю до этого были убиты два бизнесмена, посмевшие заикнуться о своих финансовых трудностях. Между прочим, оба они были кавказцами. Вот такие дела.
Он устало улыбнулся, и тут Юрий понял, что он вовсе не такой молодой, как кажется.
— Мы вызовем тебя, если нам нужно будет опознать Хаджи. Ты единственный, кто видел его вот так, вживую. Так что, будь к этому готов, — сказал он Юрию на прощанье. — Выдернем, где бы ты ни был.
— Нет, Оль, я его люблю, люблю, это он меня не любит! — эту тираду Юрий услышал еще в прихожей, благо ключи от входной двери у него были, и в квартиру Зубко он проник достаточно незаметно.
— Да не любишь ты его! — настаивала Ольга.
— Оля, я люблю его, но меня сломало прошлое лето, когда Олеську похитили те бандиты. Я не могу больше ждать, и думать, придет он сегодня домой, или привезут всего в бинтах, а то и вообще… Его за эти три года два три раз ранили, ты представляешь!? А он еще смеется: "Пуля, — говорит, — дура, в сантиметре от головы прошла". Главное, он же может спокойно уйти в ту же охрану, отсидел свои двенадцать часов и свободен двое суток. И деньги там точно такие, даже больше, гораздо больше! Это же Москва, Оля, здесь же бешеные деньги! Я простым менеджером по продажам в этом чертовом Билайне больше его зарабатывала, а он же у меня с головой, может сам организовать какую-нибудь охранную фирму. Тут же можно такие деньги огребать. Я стены эти не могу видеть, тут давно уже ремонт нужно делать!
Голос Ольги в ответ прозвучал снисходительно.
— Вер, но он же мент, Вера! Он потомственный мент. Это не его работа, это его жизнь. Я, думаешь, буду Юрку переделывать? Заставлять его карьеру делать? Бредила я такой идеей месяца два потом поняла, что это ему на фиг не надо. Да никогда нам их не переделать, ни твоего Витьку, ни моего Юрку. Они же срослись с этой работой. Их отдирать от нее только с кровью.
— Ты так думаешь потому, что сама такая же, — упрямым тоном заявила Вера.
— Ну, может и так.
— А я нет, я не такая. Я простая русская баба на сносях!
Юрий начал подумывать, как ему организовать вторжение в кухню, где сидели обе женщины, и показать им при этом, что ничего не слышал. Но тут щелкнул входной замок, и на пороге возник сам хозяин квартиры.
— Ба, ты чего это? Сбежал, что ли из госпиталя? — удивленно спросил Юрий.
На звук их голосов из кухни выскочили обе женщины.
— Тебя что, отпустили? — удивилась Ольга.
— Ну да, — стараясь говорить как можно небрежней, заявил Виктор. — Рана незначительная, ее обработали, зашили, и отправили домой.
Астафьев ни секунды не поверил словам Виктора, тем более не поверила этому и Вера. Она молча повернулась, и ушла на кухню.
— Ну, пойдемте тогда ужинать, — за хозяйку пригласила мужчин Ольга.
Это был не самая приятная трапеза на памяти Астафьева. Тягостную атмосферу разрядил телефонный звонок на мобильник Ольги.
— Да, слушаю.
Внезапно ровный ее тон сменился радостным визгом, она даже выскочила на балкон, чтобы лучше слышать своего собеседника.
— Юлька! Ты! А я думала, что уже не застану тебя! Ну да, автоответчик. Это я поняла. О! Там, наверное, сейчас хорошо. Ну, сравнила! Жара в Москве, и жара у моря — это разные вещи. Когда? Хорошо, давай с утра. Ты позвонишь? Все, буду ждать.
Малиновская вернулась в кухню с довольной улыбкой.
— Юлька Перельман объявилась. Я все три дня ей телефон обрывала, а она, оказывается, в Турции отдыхала.
— Это кто такая? — насторожился Юрий.
— Учились мы с ней вместе. Она сразу после выпуска стрельнула в Москву. Хорошо здесь пристроилась, юрисконсультом. Замуж вышла, квартиру себе купила.
— Ну, это не трудно, с такой фамилией, — усмехнулся Юрий.
— Нет, она так, баба, ничего. Завтра, мы договорились, встретиться с утра. Как выспится, позвонит мне, съездим на «стрелку» с ней, посмотрю, как живет наш Общак.
— Почему Общак? — не понял Юрий.
Тут Ольга немного замялась.
