Кровавый закон - [19]

— В пустыне большинство животных — ядовитые, хы-хы. Они приспособлены к жизни в пустыне, но на оазисах обитают гораздо чаще. Ближе к вечеру на охоту в основном выбираются змеи. А с утра, в сапогах нередко можно встретить скорпиона. Но если днем ходить без обуви, можно случайно наступить на кого-нибудь та-а-акого, что потом смерть будет долгой и мучительной. В основном большинство ядов здешних животных действуют на нервную систему, вызывая паралич. — Что такое «паралич», Олиф не знала, но по телу все равно пробежали мурашки. — Ты, конечно, можешь и дальше расхаживать в своих онучах, или вообще босиком, но было бы здорово, если бы ты пожила подольше, хы-хы. Не хочу терять вновь приобретенного друга.

Мужчина остановился и протянул девушке сапоги. Красивые. С длинными носами, коричневого цвета, явно из натуральной кожи. Жаль только, что мужские. Олиф насупилась, но обувь приняла.

— Лучше сейчас надень, хы-хы, — посоветовал незнакомец.

Олиф посмотрела на свое оборванное платье. Опасливо покосилась на мужчину, но он словно не замечал ее оголенных ног. Странно. Даже «лапочки» не позволяли себе такого разврата. Может, во всем виновата пустыня? Насколько сильно она меняет людей?

Девушка с горем пополам натянула обувь. Ножка Олиф оказалась слишком маленькой для таких сапог, поэтому при каждом шаге обновка так и норовила слететь.

Теперь они с незнакомцем шаркали вместе.

* * *

Ее новоиспеченного друга звали Хэнк. Он не помнил сколько времени прошло с того дня, как его отправили за Песчаную Завесу. Но его ожог на руке еще не зажил, а значит, и срок наказания не истек. Хэнк был хорошим, добрым другом. Он очень любил расставлять ловушки. Множество разных приспособлений для заманивания дичи были раскиданы практически по всему оазису. До появления Олиф у Хэнка было три друга. Первого убили разбойники, которые тоже наткнулись на этот оазис. Именно поэтому Хэнк не любит чужаков. Возможно, его ловушки предназначались не только для дичи.

Второй друг умер недавно, от укуса скорпиона. Их тела покоятся в неглубокой яме, присыпанной листьями.

О третьем друге Хэнк ничего не знал. Сказал лишь, что он — воин, храбрый и сильный. Мужчина называл его Спасителем.

Время неумолимо шло вперед. Один день сменял другой, а за ним приходил следующий. Олиф потеряла счет времени. Дни шли и шли, но девушка их не считала, знала лишь одно: их прошло уже мучительно много. Живя вместе с Хэнком, Олиф на жизнь не жаловалась. У нее была еда и вода, ей было, где спать, и где мыться. Солнце больше не обжигало кожу, но, к сожалению, она все равно потемнела, да и к тому же начала облезать. Хэнк убеждал девушку в том, что это нормально, но девушке это совсем не нравилось. Масла в огонь подливала задержка тех самых женских дней. Но об этом Олиф, естественно, молчала.

Сейчас стояла ночь. В этот раз она была даже слишком темной, с тысячью звезд на небе.

Хэнк устроился возле костра. Как он его разводит, Олиф так и не сообразила. Вернее, у нее это никогда не получалось.

— Я пожарил мясо, — весело сказал ее друг.

Олиф благодарно улыбнулась и устроилась рядом. В последнее время у нее было какое-то грустное настроение, она сама не понимала, в чем дело. Вот и сейчас, слова сами сорвались с губ.

— А ведь там, среди этих звезд, мои мама с папой.

Девушка закинула голову вверх и попыталась из маленьких светящихся крупинок сложить лицо мамы. Но не смогла. Олиф было восемь, когда она умерла. Лицо мамы она помнила смутно, и чувствовала за это ужасную вину. Нельзя забывать родных тебе людей, но с годами очертания маминой улыбки неумолимо стирались из памяти.

Хэнк лучезарно улыбнулся, — на его толстых щечках образовались забавные ямочки, — и начал махать рукой.

— Привет, хы-хы!

— Что ты делаешь? — опешила девушка.

— Здороваюсь с твоими родителями!

— Они умерли, Хэнк.

Мужчина посмотрел на нее сочувствующим взглядом и надкусил кусок мяса. У Олиф аппетита не было совсем.

— А где твои родители? — спросила девушка.

Хэнк неопределенно пожал плечами.

— Не знаю, хы-хы.

— И тебе все равно?

Ее друг вновь пожал плечами.

— Ну да.

Олиф посмотрела на свои руки. Без света они казались совсем черными.

Хэнк был странным. Ему ни до чего не было дела. Иногда девушке казалось, что ловушки он расставляет чисто инстинктивно.

— Хочешь, зверюшек покажу? — с придыханием спросил мужчина.

— Зверюшек? — переспросила девушка. Хэнк утвердительно кивнул. — Хочу, — через силу кивнула Олиф, хотя на самом деле хотела лишь одного: лечь и забыться.

— Вот смотри, — он указал пальцем в небо. — Это — медведица.

Мужчина обвел четыре звезды. На медведя это было похоже не больше, чем волк похож на огурец.

— А еще есть лиса и буран.

— Буран? — не поняла Олиф.

— Ага, созвездие волка, хы-хы. Они сменяют друг друга три раза в месяц.

Хэнк гордо посмотрел на девушку.

— Очень мило, — снисходительно отозвалась та.

— Олиф, а за что ты здесь? — полюбопытствовал ее друг.

Девушка снова посмотрела на темное небо.

— Я… я убила человека. — И тут же добавила: — Но я не виновата! Это получилось случайно.

Хэнк насмешливо хмыкнул.

— В этой пустыне все не виноваты.

Олиф обиженно спросила: