Кровавый след на песке - [53]

— Я не могу понять ее. Никогда не мог этого сделать.

Он облокотился на стол, приложил ладонь ко лбу и погладил свое длинное лошадиное лицо. Медленно поднялись его веки, и я увидел в его глазах тупую боль.

— Она вам очень нравится, верно?

— Очень. Не знаю, поймете ли вы это мое чувство к девушке. Это то, что можно назвать чувством доброго дядюшки. Во всем этом нет ничего плотского, совершенно ничего плотского. Я знаю Эстер с пеленок, так же как и ее сестру. Ее отец был членом нашего клуба, одним из моих лучших друзей.

— Значит, вы работаете здесь очень давно?

— Двадцать пять лет в качестве управляющего. Вхожу в число членов-основателей этого клуба. Первоначально нас было всего двадцать пять человек. Каждый внес по сорок тысяч долларов.

— Вы внесли сорок тысяч?

— Да, внес. Моя мать и я были довольно хорошо обеспечены в свое время, пока нас не разорила депрессия 1929 года. Когда это произошло, мои друзья по клубу предложили мне занять пост управляющего.

Это — первое и единственное место, которое я когда-либо занимал.

— А что произошло с Кэмпбеллом?

— Он спился и умер. Что и я сейчас делаю, правда, с некоторым опозданием. — Горько улыбнувшись, он осушил свой стакан. — Его жена была глупой женщиной, совершенно не приспособленная. После смерти Раймонда они жили в районе каньона Топанга. Я сделал все, что смог, для осиротевших девочек.

— Вчера утром вы не рассказали мне об этом.

— Не рассказал. Воспитание не позволяет мне хвастаться своей филантропией.

Говорил он довольно официально и несколько невнятно. Начинало сказываться воздействие виски. Он перевел взгляд с меня на бутылку, тяжело вращая зрачками. Я покачал головой. Он налил себе еще четверть стакана и отпил глоток. Если он достаточно примет спиртного, то из его глаз уйдет всякая боль. Или она приобретет иные формы. В этом заключается проблема, когда алкоголь используют как успокаивающее средство. На время он уносит человека от реальности, но затем возвращает в нее таким путем, который извивается среди помоек и свалок ада.

Я наугад бросил ему наводящий вопрос, пока он совсем не отключился:

— Обманывала ли вас Эстер?

Он вздрогнул, но, несмотря на опьянение, ответил довольно осторожно:

— О чем таком вы говорите?

— Мне намекнули на то, что Эстер что-то украла у вас, когда покинула клуб.

— Украла у меня? Ерунда.

— Она не очистила ваш сейф?

— О Господи, конечно, нет. Эстер не способна на такие веши. И дело даже не в том, что у меня и красть-то нечего. Вы знаете, что в клубе не водятся наличные деньги, все свои операции мы проводим по чекам...

— Это меня не интересует. Единственное, что я хочу узнать: не обокрала ли Эстер в сентябре ваш сейф.

— Конечно, нет. Не знаю, откуда вы почерпнули подобные, сведения. У людей такие ядовитые языки. — Он подался в мою сторону, слегка покачиваясь. — Кто это сказал?

— Неважно.

— А я говорю, что это имеет значение. Вам надо проверить свой источник, старина. Иные стараются так очернить репутацию девушки, что не отмыться... Что же из себя представляет, по-вашему, Эстер?

— Это я и пытаюсь выяснить. Вы ее знаете не хуже других и утверждаете, что она не способна на воровство.

— Она определенно не способна украсть что-либо у меня.

— А у других?

— Я не знаю, на что она вообще способна.

— Способна ли она пойти на шантаж?

— Вы задаете странные вопросы — все более непонятные и необычайные.

— Несколько раньше вы не думали, что шантаж исключается. Со мной вы вполне можете быть откровенным. Подвергается ли шантажу мистер Графф?

Он важно покачал головой.

— В чем можно шантажировать мистера Граффа? Я взглянул на фотографию трех ныряльщиков.

— Например, в том, что он имеет отношение к гибели Габриэль Торрес. Я слышал о том, что у Граффа была с ней связь.

— Какая связь?

— Не валяйте дурака, Кларенс. Вы же неглупый человек. Вы знали эту девушку, она работала у вас. Если у нее что-то было с Граффом, возможно, вы об этом знаете.

— Если что-то было, — повторил он флегматично. — Но мне об этом ничего неизвестно. — Некоторое время он думал, слегка покачиваясь. — Господи помилуй, дружище, уж не думаете ли вы, что он убил ее?

— Он мог бы это сделать, но я-то имел в виду миссис Графф.

Бассет смерил меня удивленным и мрачным взглядом.

— Что за чудовищная мысль!

— Вы бы сказали то же самое, если бы покрывали их.

— Но ведь... — Он состроил гримасу и начал фразу сначала: — Но ведь это совершенно нелепо и смешно...

— Почему? Изабель достаточно невменяема, она может кого-нибудь убить. К тому же у нее есть причина.

— Она не сумасшедшая. Она была... Одно время у нее были достаточно серьезные психические отклонения.

— Ее ставили на учет?

— Думаю, нет. Время от времени она лечилась в частном санатории. У доктора Фрея в Санта-Монике.

— Когда она там была в последний раз?

— В прошлом году.

— Когда в прошлом году?

— Весь прошлый год. Видите ли, она... — Он помахал рукой перед своим лицом, как будто отгоняя жужжащую у рта муху. — Вот видите, это совершенно исключается. Когда застрелили девушку, Изабель была в клинике под замком. Совершенно невозможно, чтобы она имела отношение к тому убийству.

— Вы знаете это наверняка?