Кровавый след бога майя - [16]

Мужчины в тесном салоне коротали время за картами. Николай в игре не участвовал. Во-первых, не было средств, во-вторых, он боялся Ах Пуча. Основное время он проводил в собственной тесной каюте, только ближе к ночи позволял себе прогуляться по пустой палубе. Дышать воздухом было необходимо. Николай все еще был слаб, прежние силы никак не хотели возвращаться. В ближайшем будущем ему предстоит тяжелым трудом добывать хлеб насущный, так что стоило воспользоваться короткой передышкой для восстановления сил. В одну из таких прогулок, приближаясь к правому борту, он услышал негромкие хриплые голоса и звуки возни.

Николай поспешил на шум. Двое пассажиров, обоих он отметил как заядлых игроков, сцепились в плотный клубок у самого борта.

— Отдай деньги, мерзавец! Глотку порву! — хрипел грузный тип с опухшим красным лицом и сизой щетиной.

Его противник, хоть и уступал в весе, но был более изворотлив.

— Врешь, теперь это мои баксы! — Он двинул небритого под ребра.

— Думаешь, я не видел, как ты вынул туза из рукава? Со мной этот номер не пройдет! Не вернешь по-хорошему — скажу капитану, чтобы выбросил тебя за борт акул кормить! — В ответ он получил крепкий удар в зубы, и оба снова покатились по палубе. Наконец, худой оседлал краснорожего, выхватил откуда-то нож и всадил его в поверженного врага по самую рукоятку.

Лицо Николая передернулось. Дальнейшее он помнил смутно. Он видел, как худощавый утер разбитый нос, воровато огляделся и, кряхтя, перевалил убитого за борт, не забыв для начала вытащить нож и бумажник.

Пока худой, свесившись через поручни, наблюдал, как мертвое тело врага погружается в пучину, Николай крадучись приблизился к нему, выхватил из его руки нож и вонзил его худому в спину раньше, чем тот успел развернуться.

Никаких чувств он не испытывал, движения его были быстрыми, но механическими. Он вытащил нож и отправил тело карточного жулика за борт, а перед этим совершенно хладнокровно обыскал убитого. Пухлую пачку долларов он без всякого зазрения совести сунул во внутренний карман пиджака.

В каюте Николай измазал золотого божка оставшейся на руках кровью. Судя по недоброй улыбке, тот был абсолютно счастлив.

Нож Николай выбрасывать не стал, только вытер его как следует полотенцем и спрятал в чемодан. Отчего-то он был уверен, что обыскивать его не станут, да и о пропавших пассажирах никто особенно горевать не будет — спишут со счетов, и дело с концом. На таких пароходах подобные истории не редкость.

Денег, которые столь недостойным образом попали ему в руки, с лихвой хватило на билет до Европы. Отсиживаясь в Саванне в ожидании парохода, он с ужасом думал о предстоящем путешествии. Целая неделя в компании кровожадного урода — немыслимое испытание и риск. Николай чувствовал себя в ловушке, из которой не было выхода. Он твердо знал, что расставание с золотым Ах Пучем грозит ему мучительной смертью. Не мгновенной, как удар молнии, а медленной и страшной, связанной с позором и унижением.

Не одну неделю он промучился в поисках выхода. Перечитал все, что смог найти по истории и религии майя, даже списался с одним профессором из Северо-Восточного университета. Вывод был очевиден: Ах Пуч жаждет крови. Пока Николай малодушно оттягивал момент отплытия, он повадился ежедневно ходить на местную бойню. Дома он щедро поливал кровью золотого мучителя, и за все два месяца, проведенных в Саванне, ничего страшного с ним не произошло. Теперь, правда, мясники стали настороженно присматриваться к нему и, кажется, заподозрили в принадлежности к какой-то секте.

Путешествие прошло спокойно, запасов крови хватило. Через десять дней Николай сошел на французский берег. Показываться в Англии он боялся. Вдруг Митчелл-Хеджес раструбит в газетах, что русский член экспедиции, некто Барановский его бессовестно обокрал? То, что экспедиция уже вернулась к родным берегам, Николаю было известно из тех же газет. Пока не было сказано ни слова о золотом божке или о хрустальном черепе. Не исключено, что Митчелл-Хеджес решил утаить находку от тех, кто помогал снарядить экспедицию, а потом продать ее на аукционе или сбыть частному коллекционеру — если, конечно, до сих пор этого не сделал. О Николае забыли, сочли, должно быть, что он сгинул в джунглях вместе со статуэткой.

Однако рисковать все равно не стоило. Во французском порту его даже не досмотрели — вот удача! Таможенника, который проверял его багаж, отвлекли — в чемодане кого-то из американских туристов нашли незадекларированный груз.

Дальше до границ Советской России все было просто. Николай тихо и с комфортом добрался до Финляндии.

Пересечение финско-советской границы представлялось делом трудным, почти нереальным. По Европе о новой России ходили слухи самые ужасающие, и въехать туда было так же сложно, как и выехать. Николай провел в Турку около недели и успел наслушаться разговоров. Всю эту неделю он обильно поливал Ах Пуча кровью — дошел даже до того, что пробрался в городскую больницу и там искупал ненавистного божка в баке с биологическими отходами. Нужно было победить тошноту и сделать это: его шанс вернуться на родину зависел от этого кровожадного уродца.